Принц де Конде тотчас же вошел в спальню, чтобы сообщить эту новость герцогу, который был так поражен ею, что, забыв о том, что передняя заполнена дамами, вбежал туда в одной рубашке, чтобы лично расспросить вестника; но тот мог лишь повторить сказанное им прежде. Тогда герцог обратился к принцу де Конде:
— Кузен, прошу вас, отправляйтесь в ратушу! Вы, я уверен, наведете там порядок.
— Сударь, — промолвил принц, — я готов пойти куда угодно, чтобы услужить вам; но от этого, прошу вас, меня избавьте! Я вовсе не знаток бунтов и в подобных обстоятельствах чувствую себя большим трусом. Пошлите лучше туда господина де Бофора, народ его хорошо знает и очень любит, и он сделает там все куда лучше, чем это мог бы сделать я.
Герцог Орлеанский поговорил с герцогом де Бофором, и тот немедленно отправился к ратуше, пообещав разобраться со всеми этими людьми.
Но в то же самое время пристрастившаяся к политике мадемуазель де Монпансье вошла в кабинет отца и предложила ему свои услуги по усмирению бунта, заявив, что для партии будет полезно воспользоваться обстоятельствами, чтобы выставить за дверь маршала де Л’Опиталя и купеческого старшину, сделав при этом вид, что вырываешь их из рук черни. Герцог Орлеанский одобрил предложение дочери и, поскольку она уже дважды добивалась большого успеха, дал ей это третье поручение.
Принцесса отправилась к ратуше вместе с двумя своими постоянными адъютантами — г-жой де Фиески и г-жой де Фронтенак, а также с г-жой де Сюлли и г-жой де Виллар, не скрывавшими своего страха. Выехав из Люксембургского дворца в сопровождении всех офицеров его королевского высочества и принца де Конде, пять героинь тотчас же наткнулись на мертвеца, лежавшего на улице, что едва не заставило г-жу де Сюлли и г-жу де Виллар повернуть обратно, но мадемуазель де Монпансье ободрила их и удержала.
Но это было лишь началом. Доехав до конца улицы Жевр и собираясь повернуть на мост Нотр-Дам, они увидели, как несут тело парламентского советника Феррана, убитого ударами кинжала; это зрелище произвело тем более тяжелое впечатление на принцессу, что убитый входил в число ее лучших друзей. Она расспросила прохожих и узнала, что убили еще и советника Счетной палаты Мирона, который также был одним из друзей принцессы. Ей рассказали, помимо всего прочего, о викарии церкви Сен-Жан-ан-Грев, который, желая спасти своего кюре, окруженного народа, схватил с алтаря потир и, подняв его над головой, выбежал из церкви, но, несмотря на эту небесную защиту, разъяренные бунтовщики начали стрелять по нему.
Услышав эти трагические новости, все офицеры, сопровождавшие мадемуазель де Монпансье, спешились и окружили ее экипаж, чтобы помешать ей ехать дальше. Тогда она послала к ратуше трех или четырех гонцов, но ни один из них не вернулся. Стали искать какого-нибудь трубача, чтобы приказать ему протрубить, но его нигде не удалось найти. Тогда, рассудив, что трубача, возможно, удастся отыскать в Немурском дворце, принцесса решила отправиться туда. Но тут случилось еще одно происшествие: проезжая по Малому мосту, карета принцессы зацепилась за телегу, в которой везли мертвецов из ратуши и которая была доверху заполнена трупами; поскольку в этот момент ее высочество выглядывала из окна, у нее едва хватило времени на то, чтобы отпрянуть в глубь кареты, дабы не удариться лицом о ноги, торчавшие из всех щелей телеги. В любых других обстоятельствах ее высочеству вполне хватило бы этого, чтобы упасть в обморок, но за последние два дня она видела столько убитых из числа своих друзей, что мертвые тела незнакомых людей не произвели на нее такого уж сильного впечатления.
В Немурском дворце никакого трубача отыскать не удалось, и мадемуазель де Монпансье удовольствовалась тем, что справилась о самочувствии герцога: его рана на руке оказалась очень легкой, и он был уже на пути к выздоровлению. Госпожа г-жа де Виллар, которой не очень нравились воинственные настроения принцессы, воспользовалась обстоятельствами, чтобы остаться в Немурском дворце, а г-жа де Фиески, испытывавшая страшную усталость, попросила у принцессы разрешения расстаться с ней, чтобы уехать к себе домой и лечь в постель.
