Вороний Ловчий обернулся на холмы, которые они только что пересекли. Вот куда привел его Бегущий-в-Свете? Жалкие пучки полыни, осоки, дерна… И все же, судя по грудам навоза, валяющимся тут и там, дичь здесь водилась. По берегам Большой Реки, на влажной прибрежной земле, березы, ивы, кусты черники и брусники росли гуще. На западе вонзались прямо в живот Голубому Небесному Человеку заснеженные горные пики. На севере тянулась череда невысоких холмов; холмы шли полукругом, описывая дугу, потом поворачивая к югу и упираясь прямо в неприступную стену Великого Ледника. И эту махину пересек его глупенький братец?
— Быть не может! — прошептал он себе под нос.
— Бегущий-в-Свете? — спросил Кричащий Петухом.
— А ты что думаешь, Сновидец?
— Никому не под силу перейти Ледник живым.
— Но слухи распространяются, как огонь от ветра, — еще больше нахмурился Вороний Ловчий. — Может ли это быть правдой?
Перед ними раскинулась долина Цапли. В небо, отливающее медью, поднимались клубы дыма от горячих источников.
— Может, стоит обсудить со всеми эти выдумки Бегущего-в-Свете, а?
Вороний Ловчий кивнул:
— Думаю, да. Раньше или позже…
— Вот она! — воскликнул Три Осени с гримасой отвращения. — Будь она проклята!
Пляшущая Лиса лежала на животе рядом с ним, глядя на болотистый дуг, по которому бежала к своим Лунная Вода. Нет никаких сомнений: дорога ведет к лагерю, а лагерь принадлежит Другим.
— Мы почти догнали ее… Мы наверстали по меньшей мере три дня пути. — Три Осени потер нос и прищелкнул языком.
— Полдня. Всего полдня нам не хватило, чтобы догнать ее… — Пляшущая Лиса перевернулась на спину и, глядя на затянутое облаками небо, стала растирать больную щиколотку.
— Все время болело, а? Она кивнула:
— Похоже, это навсегда. Кажется, я совсем себя загнала.
Он отполз от края обрыва; она двинулась вслед за ним
— Да, ты не похожа на других женщин. Она откинула своими тонкими пальцами прядь волос со лба.
— Если ты имеешь в виду таких, как твоя жена Мышь, то не похожа. Он вздохнул:
— Я бы любил тебя… А из тебя вышла бы хорошая жена. Ты родила бы сильных сыновей… Она улыбнулась:
— Мне это не нужно.
— Неужто я настолько плох? Она оперлась подбородком на ладонь и, нахмурившись, сказала:
— Нет, ты хороший человек. Мне не пришлось ночами отгонять тебя копьем.
— Мы же все ночи были в пути. Трудновато было бы приставать к тебе прямо в дороге…
— И не пытайся. Мужчины, когда кончат, обычно засыпают. Так вот — ты можешь никогда не проснуться.
Три Осени кашлянул.
— Я слишком люблю поспать. Идем. Расскажем Волчьему Сновидцу, что его Сон теперь достояние Других.
Пляшущая Лиса еще раз повернулась и увидела отряд воинов, встречающих Лунную Воду и похлопывающих ее по спине.
— Теперь вопрос — кто кого опередит… — прошептала она. — Либо мы, либо они.
— Если мы поторопимся и проведем весь Народ через ход, можно попытаться закрыть выход из него с той стороны.
— Как?
— Точно не знаю… Может, кому-нибудь, — он тяжело вздохнул, — удастся привалить к выходу тяжелый камень.
Она насмешливо взглянула на него:
— Ты же видел размеры хода. И каждый Долгий Свет река все расширяет его. Неужто ты думаешь, что мы сможем закрыть его?
Он опустил глаза и безнадежно махнул рукой:
— Да нет!
Сколько было видно, раскинулись чумы Народа. Молодые воины откололись от отряда, пустившись на поиски чумов своих родичей и жен; они блуждали среди родовых флажков, колыхавшихся от дуновения Ветряной Женщины. Только Кричащий Петухом, не присоединяясь к общему веселью, медленно шагал рядом с Вороньим Ловчим. Они только что перешли гряду и вошли в долину Цапли.
