- Возьми меня! - крикнул Ларивон, и цыган, не понимая, остановился. За жеребца возьми! К своей! К цыганке! ..
Цыган что-то сказал по-своему и пошел дальше, под крики и хохот толпы.
Выбравшись из сутолоки, подошли к возам, над одним из которых торчала фанерная вывеска - "Коммуна "Расцвет жизни". Хотя продавали тут картошку, капусту и яблоки, побродили среди возов, посмотрели все с особым любопытством - о коммуне ходило столько разговоров!
- Ну и капуста уродилась! - удивленно сказала Ганна, любуясь огромным лобастым кочаном.
- Земля у них - не наша! Панскую забрали! Как масло земля!.. - пояснил Евхим.
Человек в ватнике, обветренный, с облупленным носом, ухмыльнулся из-за воза:
- Земля панская, да капусты такой у пана не было!
- Такой, может, и не было, - согласился, казалось, Евхим. - Была не такая, лучшая!
- Не было ни лучшей, ни такой, - снова ухмыльнулся человек в ватнике.
Евхима усмешка эта почему-то рассердила.
- Конешно! Не было! Пан ваш был глупый, как лапоть!
А вы - умные! И вам бог коммунарский помогает! Говорят, у коммунарцев тоже бог есть и ему каждый день молятся!
Ларивон захохотал. Ганна тоже засмеялась, не отводя глаз от капусты: ну и кочаны же!
- Есть, конечно, бог! А как же! Не без бога! Всё, говорят, от бога!
- А! - ебрадовался Ларивон. - А как его зовут, вашего бога? По-партийному! Карло Маркс?
- Наука зовут его. Агротехника.
- Ха-ха! Абротехника! Как женщину, что ли?! - Ларивон хотел еще что-то сказать озорное, но, взглянув на Евхима, и не думавшего смеяться, промолчал.
- Ерунда! Агротехника ваша эта! Земля - вот что бог!
Есть земля хорошая, так и все будет!..
- А кочаны эти выросли у нас, между прочим, не, на земле. - Человек ухмыльнулся еще хитрее. - На болоте!
Ганна не поверила:
- На каком болоте?
- На обыкновенном. На трясине, где кони топились...
Осушили - и вот, пожалуйста, кочаны!..
Ганна взглянула на человека, - смеется, видно, сказки рассказывает. Но тот не смеялся, держался так, будто все это правда. Как бы желая узнать, правду или неправду сказал человек в ватнике, взяла в руки кочан, взвесила - тяжелый какой! - пощупала. Не кочан, а чудо! И на болоте, подумать только!
Евхим взял ее за локоть. Отходя, бросил человеку:
- Приезжай к нам капусту садить! У нас болото большое.
Ларивон засмеялся. За подводами коммунаров они наткнулись на будочку, сбитую из досок, над которой на красном полотне были нарисованы две руки в пожатии и надпись:
"Город и деревня - смычка!" Ниже полотна была прибита вывеска: "Совхоз "Путь к коммунизму". В ларьке продавали мясо. Рубил и вешал мясо молодой худощавый парень в белом халате. Все трое, увидев халат, остановились.
- Как доктор! - не удержался Ларивон. - Все равно как в больнице.
Евхим искоса взглянул на Ганну, процедил:
- К-культура!.. Путь к коммунизму!..
Они были уже на краю площади, возле строений, в которых размещались магазины. Евхим вспомнил, как отец давал Ганне деньги, спросил.
- Тебе, кажется, купить что-то надо?
- А, мелочь разную .. Я потом, с мачехой... - Ей не хотелось, чтобы Евхим стоял, видел, как она будет выбирать пуговицы, крючки, интимные девичьи мелочи.
- Ну, так, может, сюда зайдем? - Евхим кивнул ей и Ларивону на дверь, по сторонам которой на высоких и узких вывесках были изображены миски, ложки, бутылки и чарки.
Вывески были очень похожи на те, что висели на дверях у портных и сапожников, только тут вместо сапог и шапок красовались миски и бутылки. Над облезшими синими мисками клубились серые облака, чарки также были наполнены чем-то серым.
- А что там делать?! - возразила Ганна.
- Ну, что!.. То же, что и другие! - Евхим подмигнул Ларивону - Ну, морсу выпьем!.. Сушит что-то в горле!..
Евхим почти силой ввел Ганну в помещение, в котором за столиками сидело немало людей, они пили" ели, гомонили.
Евхим нашел возле столика в углу два свободных обшарпанных табурета, принес себе еще один и пошел к буфету. Пробравшись сквозь толпу, теснившуюся у стойки, он поговорил о чем-то с толстым бритым человеком, хозяином "столовки"
Еселем, и вернулся к столу с тремя полными стаканами.
