— Ну, счастливо, — сказал он, не протягивая руки, что было одной из традиций Звездного Флота: это значило, что оба предполагают увидеться скоро и не считают нужным прощаться. — И не задерживайся там, Карел. У Маринки во вторник день рождения, и мы тебя ждем. Не забыл?
— Не забыл, — кивнул Шорак. — Форма одежды парадно-походная, шлем не обязательно…
Речистер рассмеялся.
Из вагончика карвейра Шорак выскочил на перроне Службы Биоконтроля и, срезая угол, напрямик зашагал к приземистому П-образному зданию станции ТТП.
Кабинки на станции были последней модели — с пневматической фиксацией. Узкие вертикальные цилиндры, напоминавшие внутренность десантных капсул серии «ДМ», раздражали своей давящей теснотой. Шорак подождал, пока внутренняя поверхность цилиндра вздулась, фиксируя положение тела, потом мигнул зеленый глазок индикатора, давление упало, он повернулся и, открыв дверцу, вышел — уже на Землю, в холл станции ТТП Мурзукского космодрома.
Подойдя к шкафчику продуктопровода, Шорак накрутил код, вынул стакан и залпом выпил холодный сок. Стало легче: после телетранспортировки у него почему-то всегда оставалось на редкость противное ощущение во рту. В идеале стоило бы принять и душ, но на это уже не оставалось времени. Он запрашивал инфор о ближайшем рейсе на Женеву, когда к нему подошел коренастый крепыш лет сорока, как и Шорак, облаченный в форму Звездного Флота.
— Вы в Совет?
— Да.
— Второй астрогатор Хорват Бец. — Они обменялись рукопожатием. — Пойдемте, у меня здесь машина.
Шорак поблагодарил и согласился: это было очень кстати. Машина оказалась маленьким гравипланом полугоночного класса. Бец сел на место водителя, Шорак втиснулся рядом. Гравиплан круто набрал высоту и взял курс на северо-восток.
Разговаривая с Бецем, Шорак никак не мог отделаться от назойливого вопроса, то и дело всплывавшего в сознании: почему вызов был подписан не Гурдом из отдела личного состава, а самой Баглай? Было в этом что-то необычное. Даже противоестественное, пожалуй. Ну да ладно, в конце концов, вскоре все выяснится.
Здание Совета Астрогации стояло на самом берегу Женевского озера. Собственно, это было не здание, а целый ансамбль из трех домов-башен, каждый из которых имел в плане форму трехлучевой звезды. Поднятый на мощных колоннах над поверхностью земли, ансамбль этот сложной системой воздушных переходов объединялся в единое целое. Такие колоссы давно уже не строились, это было наследие гигантомании двадцать первого века. Но Шораку здание Совета нравилось. Особенно хорошо было стоять на плоской крыше самой высокой из башен, там, где расположилась стоянка энтокаров и гравипланов. В ясный день отсюда были видны и Женева, лежащая в двадцати пяти километрах к юго-западу, и Лозанна, до которой по прямой через озеро было немногим больше. Однако сегодня над озером висела легкая дымка и видимость ограничивалась каким-нибудь десятком километров. Шорак вздохнул и вслед за Бецем направился к лифту.
— Ну, мне — налево, — сказал Бец, когда они вышли на четырнадцатом этаже. — До свидания. Рад был познакомиться с вами, Карел. Увидите Наана — передавайте привет. Мы с ним когда-то ходили вместе. На «Дайне».
— Непременно передам, — пообещал Шорак. За это он тоже любил Звездный Флот. Всегда, где бы ты ни очутился, обязательно рядом окажется твой знакомый или знакомый твоих знакомых, и это облегчает частые расставания обещанием встреч. Он еще минуту-другую постоял, потом распахнул дверь председателя Совета.
Тамара Баглай поднялась ему навстречу. Шорак ни разу не встречался с ней: председателем она стала недавно, уже в те поры, когда он безвылазно сидел на Рионе-III. И сейчас он поразился, до чего не подходила она внешне этому кабинету, большая часть обстановки которого помнила еще легендарных Бовта, Крисса или Кравцова. В свои пятьдесят с лишним лет Баглай сохранила внешность тоненькой девочки-травести, и Шорак никак не мог представить себе ее, эту девочку, там, на Шейле, во время Огненного броска, собственно, и сделавшего ее председателем…
— Доктор Шорак? — Непривычное, неуставное обращение резануло слух. — Рада вас видеть. Так же, как и отметить вашу пунктуальность. — Рука у Баглай была узкая, сухая и сильная. — Садитесь, прошу вас.
