В период образования Римской империи, который лишь много веков спустя некоторые хронисты начали соотносить со временем возникновения христианской легенды, — еврейский народ утратил всякую возможность независимой жизни. Та часть древней цивилизации, которая существовала в бассейне Средиземноморья, подпала под иго чужеземцев. Евреи не избежали общей участи. Вследствие самого географического положения Палестины, которая всегда являлась местом столкновения крупнейших восточных монархий, независимость евреев была уничтожена уже в VII–VI веках до н. э., и с этого времени гнет одних завоевателей сменялся здесь лишь господством других.
Ассирийцы, вавилоняне, мидяне, персы, Александр Македонский, властелины эллинистической Сирии последовательно владычествовали в Палестине и оставляли глубокие следы в общественной, экономической, культурной и религиозной жизни израильского народа. При поддержке наиболее богатых слоев палестинского общества железная рука римских завоевателей установила режим двойного угнетения — экономического и национального.
Нужно сказать, что борьба за независимость никогда не прекращалась в течение всего этого долгого времени и зачастую принимала характер вооруженного мятежа и народного восстания против угнетателей. Как раз в то время, когда, согласно преданию, должен был родиться Иисус, римский прокуратор Сабин со своим легионом был застигнут повстанцами врасплох в Иерусалиме, а в различных краях Палестины три народных вождя были провозглашены своими приспешниками — большей частью скотоводами, неимущими горожанами и рабами — «царями (то есть мессией, Христом) Израиля». Сирийский легат Квинтилий Варон вмешался в то время в события. Он утопил в крови восстание и приказал, устрашения ради, распять две тысячи повстанцев на кресте — такой казни в то время подвергали беглых рабов и бунтовщиков. Подобными событиями полна история тех времен. Все это укрепляло в еврейском народе убеждение, возникшее еще за пять-шесть веков до того времени, что только вмешательство сверхъестественных сил, представленных «царем» божественного или сверхчеловеческого происхождения, может вернуть стране независимость и обеспечить беднякам и угнетенным благоденствие и справедливость на земле.
С незапамятных времен пророки провозглашали веру в пришествие Эммануила (это другой мессианский титул, означающий «с нами бог»). Так было в 453 году до н. э., в связи с отступлением сиро-ефраимитских захватчиков, и в 701 году до н. э., после поражения ассирийского тирана; как рассказывает неканоническая книга Исайи, будучи в изгнании в Вавилоне, он приветствовал в качестве мессии персидского царя Кира, который победил мидян и угрожал Вавилону[124]. Ив 538 году до я. э. евреи восприняли чужеземного царя как своего рода божественного избавителя, орудие, которым Яхве воспользовался, чтобы вернуть свой народ в Иерусалим.
Так мало-помалу представления о мессии перерабатывались в народном сознании, превратившись в узловой момент новых политических и общественных представлений.
Гонимые и рассеянные по всему известному тогда миру, евреи несли с собой веру в наступление лучших времен и надежду на «царство божие» для очищенных от зла людей.
Мессианские чаяния возникли на основе ожидания политико-религиозного освобождения. Ограниченные вначале иудейской нацией, они распространились на другие страны, где представление о спасении приобрело самые различные формы с характерными чертами мистического освобождения от нищеты, материальных и духовных страданий, рабского ига.
И в еврейской народной поэзии мессия уже выступает как некто, который «избавит нищего, вопиющего и угнетенного, у которого нет помощника»[125], и к нему обращаются страждущие, чтобы он «избавил души их» от «коварства и насилия»[126]; в его царствие наступит всеобщее равенство, процветание и изобилие, «Будет обилие хлеба на земле, на верху гор; плоды его будут волноваться, как лес на Ливане, и в городах размножатся люди, как трава на земле»[127].
Такова вековечная мечта бедняка, преображающая в религиозную иллюзию потребность в лучшей жизни.
