Однако вернемся к проблеме христианского летоисчисления и его ошибочной хронологии. В любом случае ясно, что значение, которое религиозная традиция придает рождению господа (оно столь велико, что история все еще делится на две эры — до и после Христа), не имеет ничего общего с реальным существованием Иисуса.
Подобные выводы науки, разумеется, должны озадачить верующего человека. Однако они не умаляют значения христианского движения.
Верно, что предлагаемое христианством удовлетворение требований освобождения униженных было перенесено в потусторонний мир, а отношения подавления и эксплуатации на земле оставались неприкосновенными. Верно также, что во всем остальном мире, за пределами небольшого района, опоясывающего Средиземное море, та же самая проблема и в то же самое время решалась в другом духе, но всегда на основе религиозной иллюзии (конфуцианство, джайнизм, буддизм, ислам и т. п.). Все же история распорядилась так, что сначала феодальное, а затем буржуазное общество отождествляли свои принципы преимущественно с принципами христианской идеологии, которая все еще воздействует на верования широких слоев населения земли. Никто не испытывает в наше время потребности в изменении летоисчисления. Изменить отношения между людьми, привести их, наконец, в соответствие с идеалами равенства, свободы и культуры, о которых всегда мечтали различные общества, — вот чего хотят люди.
Греческий и латинский языки
Исконная связь христианства с идеей Рима и всего римского или с так называемым «латинским духом» — это плод чистейшего вымысла и притом вымысла на службе у заскорузлых настроений. Миновали три столетия борьбы и гонений, прежде чем римское общество начало свыкаться с христианским учением, которое вплоть до эдикта Константина в 313 году н. э. признавалось проявлением менее романизированной части населения античного мира. Процесс романизации церкви, который привел к возникновению католичества, никогда не мог полностью скрыть этот особый, нелатинский и зачастую прямо антиримский характер раннего христианства.
Несмотря на распространение римского владычества на все Средиземноморье, Рим сумел навязать свой язык только менее экономически и социально развитым странам, лишенным значительных культурных и литературных традиций, таким, как Испания, Галлия, Северная Африка, Дания. В первые века империи наиболее распространенным языком был не латинский, а греческий, само собой не классический греческий язык, времен Эсхила, Пиндара и Демосфена, а тот народный диалект, который воины Александра Македонского распространяли во время походов и который при этом обогатился выражениями и понятиями из наречий и культур самых различных народов Востока.
Арамейский язык, народный диалект еврейского, и греческий стали разговорными языками первых христианских общин не только в Палестине, в Малой Азии и Египте, но и в самой столице империи. Историк не в состоянии точно указать период появления христианства в Риме, однако он определенно скажет, что до самого конца II века в христианских общинах столицы говорили не на латинском языке, а по-гречески. Все настенные и надгробные надписи, сохранившиеся в римских катакомбах начала III века, неизменно оказываются греческими. Новый культ, который несли с собой чужеземцы, исповедовался почти исключительно в кругах восточного происхождения, среди рабов и отпущенников, торговцев и бедняков-ремесленников, населявших самые убогие и мрачные кварталы Рима. Это был «чужеземный» культ, и императорские власти смотрели на руководителей христианских общин, как на настоящих «иностранных агентов», врагов нравственности, закона и религии правящих верхов. За это они их и преследовали, всячески пытаясь уничтожить.
Первые латинские писания христианской литературы появились не в Риме и вообще не в Италии, а в Северной Африке, которую римские завоеватели колонизировали после падения Карфагена. Древнейшие христианские памятники на латинском языке как раз и связаны с теми группами эмигрантов из Северной Африки — рабами и обедневшими колонами, моряками и солдатами, торговцами и всякого рода проходимцами, которые жили обособленно, в отдельных кварталах, как и теперь иногда живут эмигранты в больших городах Соединенных Штатов Америки. Некоторые улицы Древнего Рима, например Виа Каро д’Африка (если даже нынешнее ее расположение не совпадает со старым переулком, носившим то же название), хранят память об этих переселенцах, живших между Целием и Субуррой, где разговаривали на достаточно исковерканном латинском наречии, похожем на северо-африканскую латынь.
