— Мараван, сделай что нибудь!
— Терпи, брат. Терпи, во имя Родины.
— Э, так ведь Кузуни — не моя родина.
— Терпи. Будь мужчиной.
Батташ разорвал жертве рубаху. Открылась худая, смуглая, с выступающими рёбрами, грудь. Живот судорожно вздымался и опускался.
— Говори, шпион.
— Отвали!
Клещи впились в солнечное сплетение и из горла парня вырвался крик боли. Надсадный, дикий, душераздирающий. Затем крик захлебнулся и зазвучали громкие, но неразборчивые слова:
— Не знаю! Не знаю сколько нас! Нам ничего не говорили! Отвали!
Голос Батташа был ровным и жестким. Спокойным:
— Говори, какова цель вашей миссии? Выкрасть Найпу? Или ещё что-нибудь?— Не знаю! Ничего не знаю! Ничего не скажу! Вали отсюда!
Щипцы снова впились в живую плоть. Снова раздался крик, запахло жареной человечиной.
И тут Вмешался Мараван.
— Мы всё скажем. Но при одном условии. Вы доставите нам Майту, и дадите слово офицера, что больше её не уведёте. Нам важно знать, что она в порядке. Что вы не будете мучить её, как мучите нас.
— Эх, Сопляк! — Лахтай оскалился в хищной ухмылке. — Мы доставим её вам прямо сейчас… И будем пытать прямо на ваших глазах!
Снова зазвучал крик, но уже не крик боли, я рёв ярости. Мараван рванулся как бешеный, лежанка затрещала. Одна из верёвок порвалась!
— Убийцы! Изуверы! Майта ведь не воин! Она девушка, и совсем молодая!
На лице Батташа отразилось презрение. Он подошёл и врезал Маравану в зубы.
— Она враг нашей Родины. Враг княжества Танналар.
— Она не враг! — Мараван выдохся, перестал трепыхаться. Сплюнул кровь. Рёв сменился тихим, отчаявшимся голосом:
— Она всего лишь лекарь. Её задача — лечить нас от ранений. Она не должна была никого убивать, ничего воровать. Ей всего лишь двадцать два года… Слушай, Батташ, ты боишься худенькой соплячки? Она ведь совсем безопасна, для вашего треклятого Танналара…
— Да, — поддержал друга Тариваш. — Мы согласны вам всё рассказать. Мы ведь совсем молодые, не хотим умирать. Только дайте нам встретиться, всем троим. Пускай Майта залечит наши раны, напоит нас зельем, чтоб восстановить душевные силы. И дайте нам немного отдохнуть. Завтра, с рассветом, мы всё, ВСЁ расскажем!
Батташ слушал врага, склонив голову набок, и задумчиво потирал подбородок. С одной стороны Тариваш мог хитрить. Вполне вероятно. С другой — его испуг выглядел очень достоверно. Лицедей? Не бывает настолько совершенных лицедеев. Батташ — варвар, заприметил бы фальш. С третьей стороны — даже варвары могут ошибаться в людях. Ведь всё таки не боги… С четвёртой стороны положение «учёных» выглядит безнадёжным. Сбегут? Куда? Их засадят под землю, за окованную сталью дверь, в глухую каменную камеру, без окон и запасных ходов. Не могут же они прогрызть камень, прорыть двадцать локтей земли и выбраться на поверхность, как кроты!? Их будут охранять отборные головорезы, не просто шерни, а лучшие из лучших. Или правильнее сказать: «худшие из худших»? Впрочем — суть ясна. С шестой стороны — Вудрош их знает, этих иноземцев и столичных. Девчушка вообще ТАХАМИ! Дочь народа повелевающего машинами, великих колдунов своего дела. Но разве она бывалый учёный? Соплячка. С седьмой стороны Ву-Таама приказала быть с учёными помягче. С восьмой стороны — Ву тоже может ошибаться. «Пытать учёных до последнего. Пока не расколются» — решил варвар.
— Смотри, Батташ! — Масур отвлёк начальника от размышлений. — Смотри — красный свет. Посреди дня!
Начальник отрыл глаза… и на миг, на один лишь миг — испугался! Быстро взял себя в руки. В зарешеченное окно лился алый свет. Густой и яркий, он струился и переливался. В его лучах лица варваров казались застывшими кровавыми масками. Впрочем, лица учёных — тоже.
— Это знак, — испуганно сказал Масур, выхватил шаманский талисман и начал бормотать заклинания.
А Лахтай выглянул в зарёшеченное окно.
— О предки… Да всё княжества залито красной мутью. Это цветок Надежды! Он аж багровый, от него этот свет.
Мараван и Тариваш переглянулись. Испуганно и с надеждой!
И тут сияние прекратилось. Сгинуло, как дурной сон. В окно снова лился обычный дневной свет, ясный и живой. «Слава Богам!» — тихо сказал Батташ. Внезапно в его сознании всплыл образ Дервиша, и его глубокий голос: «Будьте с учёными помягче. Им отведена большая роль в судьбе Империи. Особая миссия в борьбе с силами Зла».
