Люди и судьбы - страница 4

Шрифт
Интервал

стр.

все оглядывался, искал его, спрашивал, но так ничего и не узнал. Мы с ним еще до войны служили вместе, Шурой его звали. Может, когда свидимся…

Уже почти светало, когда они уснули, растревоженные тяжелыми воспоминаниями.

Весной, когда их гнали на работу, Иван узнал еще одного земляка по фамилии Кущ — они когда-то вместе парубковали, а теперь дороги пересеклись здесь. Он разговаривал с немцами на равных, у него было оружие. Они встретились глазами. Лицо у того было холеное. Иван, улучшив минутку, подошел:

— Мы ж земляки, дай мне хоть какой-то еды. Я умираю с голода… — но тот так

и не захотел помочь своему станичнику. Видать, очень боялся за свою жизнь.

По ту сторону колючей проволоки Иван несколько раз замечал молодую женщину, а один раз она окликнула его на украинском языке. Звали ее Мария. Она иногда приносила еду, которой он делился с Федором.

— Меня с сестрой угнали в Германию, — рассказывала она. — Здесь я попала к

бауэру, работаю на кухне, иногда в поле. А сейчас ему разрешили взять пленных на сезон, на работу.

— А ты скажи, — попросил Иван, — что я твой муж или брат, может, он возьмет

нас с товарищем.

Мария попросила хозяина за Ивана и Федора. Бауэр приехал на телеге и взял нескольких пленных, в том числе и двух друзей. Для них это был шанс выжить. Хозяин нес за них ответственность, бежать они не могли — пострадала бы Мария, но за работу он их кормил нормальной пищей. Мария варила украинский борщ с галушками, картошку — очищенную, заправленную шкварками. Впервые за много времени они ели настоящую человеческую еду.

До поздней осени они работали на хозяина, но сезон закончился, и они опять оказались в лагере, опять окунулись в этот ад. Они были благодарны Марии, с ее помощью они немножко окрепли, отдохнули. Мария полюбила Ивана, и ему она стала близким, родным человеком. Она еще несколько раз приходила к лагерю, издали виделась с Иваном и успела сообщить ему, что у нее будет ребенок.

Дальнейшие события развивались очень бурно. Над лагерем часто стали кружить американские самолеты. Каждый раз они сбрасывали листовки. Некоторые пленные знали английский язык. Они прочли эти обращения к пленным, где говорилось о том, что американские войска со дня на деньразобьют остатки фашистской армии и освободят Германию от страшной чумы.

С приходом американцев вблизи лагеря слышна была канонада. Фашисты пытались замести следы преступлений, уничтожить большую часть пленных. Обреченные, изможденные люди, понимая, что дальнейшее пребывание за колючей проволокой — это верная гибель, ночью перерезали проволоку и бежали из лагеря. Иван с Федором были в числе беглецов.

Далеко убежать в чужой стране они не могли, спустились в какой-то люк с водосточной трубой. Несколько дней просидели там, а потом вылезли. От голода и холода мутился рассудок, им уже было все равно, что их ждет. Наверху их встретили американцы. Их допросили с переводчиком: кто, откуда, предложили поехать в Америку на жительство. Иван с Федором отказались от этой заманчивой перспективы, почти как в песне: «Не нужно мне солнце чужое, чужая страна не нужна!» Война еще не закончилась, и они жаждали мести за все мучения, которые выпали на их долю. Но воевать им почти не пришлось.

Мать уже и не чаяла увидеть сына живым, столько лет от него не было ни одной весточки Но он вернулся в родную станицу живым и невредимым. Видно, мать своими молитвами заговорила его от смерти А некоторое время спустя пришло письмо на адрес матери из далекой Украины. Писала Мария. Ее тоже освободили американцы, она вернулась в родное село, родила сына и назвала его Виктором.

Но судьба Марии больше не пересеклась с судьбой Ивана. Он женился в станице, у него родились три дочери. А своего сына Виктора в первый раз увидел в 1965 году, когда тот, будучи курсантом Харьковского авиационного училища, приехал к отцу на Кубань. Здесь же он встретился со своими сводными сестрами. А сейчас Виктор и старшая из сестер, Лида, живут в Подмосковье. Их дачи рядом. Так что летом они постоянно вместе, и очень рады этому.

Когда я видела Виктора на похоронах отца, бросилось в глаза, как они похожи: манеры, походка, внешние данные. Даже взгляды на жизнь. Виктору передалась хозяйственная хватка отца, его бережливость, аккуратность. Тогда я впервые подумала: то, что заложено в генах, нельзя изменить никаким воспитанием.


стр.

Похожие книги