Любой ценой - страница 114
– Сегодня ты буквально лучишься оптимизмом, а?
– Если приближается дерьмовый шторм, то о нём лучше знать как можно раньше. Тогда, по крайней мере, можно позаботиться о зонте, – философски заметил Ушер. Причарт, глядя на него, поморщилась. Затем несколько тянувшихся бесконечно секунд она сидела в мучительных раздумьях.
– Хорошо, Кевин, – наконец произнесла президент. – У тебя было больше времени на обдумывание всего этого, и, зная тебя, я сильно сомневаюсь, чтобы ты попросил об этой встрече, не имея хоть каких-то идей насчет того, как нам действовать дальше.
– Насколько я вижу, – чуть помедлив, начал Ушер, – у проблемы четыре основных грани. Прежде всего, сама война и какого чёрта мы вообще воюем. Второе, конституционные последствия измены на уровне министра кабинета. Не говоря уже о том, что я не до конца уверен, что Джанкола вообще подпадет – если мы правы и он действительно сделал это – под конституционное определение «измены». Злоупотребление служебным положением, сговор, должностное преступление, тяжкие преступления и правонарушения; я уверен, что во всём этом мы можем его уличить. Однако измена – довольно специфическое преступление. Третье, помимо конституционных аспектов, есть чисто политические. Не в смысле межзвёздной дипломатии и войны, а в том смысле, достаточно ли прочна наша система, чтобы перенести такой кризис. И, несомненно, вопрос о том, насколько может быть дееспособна твоя администрация, если оказывается, что один из твоих собственных министров вынудил нас вступить в войну. И, четвертое, всего лишь вопрос о том, как мы продолжим данное расследование, имея в виду все другие аспекты этой специфической проблемы.
Он посмотрел, приподняв одну бровь, на президента, и та кивнула в печальном согласии с анализом.
– Я ни с какой стороны не могу прокомментировать первый вопрос, – произнесла она. – Это ваша сфера компетенции – твоя и адмирала Тейсмана. Что касается конституции, наверное тут Деннис будет большим авторитетом, чем я. Я всей душой убеждена в том, что конституция, вероятно, даёт нам необходимую свободу для выполнения расследования и, если окажется, что ублюдок это сделал, обрушить на него в отместку громы и молнии. Однако это приводит нас к политическим вопросам. В особенности я чертовски беспокоюсь, что конституционный строй был восстановлен слишком недавно и действовал слишком мало времени, чтобы выдержать подобный кризис.
Ушер встретился взглядом с президентом, его сильное лицо было так мрачно, как только она когда-либо видела.
– Элоиза, я не раз рискованно играл на самом краю. Ты это знаешь. На самом деле, я абсолютно уверен, что это одна из причин, по которым ты хотела видеть меня на этой работе. Но я действительно верю в конституцию. Я верю, что единственным лекарством, единственным барьером перед всеми видами полнейшего помешательства, жертвой которых станет Республика, является прочное единодушие в вопросе абсолютной святости верховенства закона. Если мы преследуем эту цель, то, по моему мнению, более чем возможно, что мы обрушим столбы храма на наши собственные головы.
Если мы собираемся обвинить Арнольда Джанколу в том, что как я практически полностью уверен, он совершил, мы должны иметь доказательства. Не подозрения, хотя бы и глубокие. Не гипотезы, хотя бы и убедительные. Доказательства. Без доказательств Джанкола и его приверженцы – а он, как мы все знаем, имеет их во множестве – будут кричать, что мы попросту возрождаем методы госбезопасности. Стряпаем смехотворные обвинения против политического противника в качестве предлога для подавления оппозиции. Всякий, действительно тебя знающий, понял бы всю нелепость подобного обвинения, однако когда мастера манипуляций с обеих сторон займутся делом, никто вне твоего непосредственного окружения не будет в этом убежден. Это означает, что мы можем оказаться в ситуации, когда Джанкола и его единомышленники будут стремиться свалить твою администрацию на том основании, что именно
