Исследователь волен выбирать любой из этих подходов, руководствуясь собственными убеждениями, вкусами и склонностями. Однако существует и третий путь, и согласиться с ним нельзя, какими бы благими намерениями при этом не руководствовались его приверженцы. Речь идет о замалчивании или даже о сознательной фальсификации тех или иных моментов писательской биографии.
Жизнь писателя — это уже область психологии культуры, так определял данное явление Юрий Лотман в своих «Лекциях об интеллигенции». К наиболее ярким достижениям на этом поприще отнесем биографии великих мастеров, созданные Андре Моруа. Рискованные откровения о своих героях он соединял воедино со строго выверенными, достоверными фактами — историческими, литературной жизни прошлого века. Но это скорее исключение, чем правило. Выбор именно этого пути оказался тяжким испытанием для многих.
Нравится нам это или нет, но приходится признать, что известные деятели искусства были выдающимися тружениками. Материалы в подтверждение такого довода составили бы не один увесистый том.
Право мастера при этом на чудачества неоспоримо — ведь, по словам Н. Бердяева, «в гениальности трепещет цельная природа человеческого духа». Вспомним для начала хотя бы бочку или фонарь Диогена… Трудно найти писателя или художника без странностей и пристрастий. Шиллер, работая, держал ноги в холодной воде; Прус нюхал крепкие духи, Ибсен, не пренебрегавший рюмкой, рвал во время работы ненужные газеты и журналы. Малларме не считал бумагу единственным материалом для поэта и писал стихи на веерах, бонбоньерках, чайниках, зеркалах, банках, платочках, словно старался — как уверяют его поклонники — впечатать свои стихи в саму жизнь. Шопенгауэр гордился своей флейтой, подаренной Россини, и ежедневно на ней музицировал. О кофемании Бальзака — четыре кофейника за ночь! — и крепкой сигаре Жорж Санд и упоминать-то неудобно, столько об этом сказано…
Одна писательница не садится за письменный стол без жареных орешков — без них она не в состоянии написать даже строчки. Другого литературного мэтра вдохновляет звук льющейся воды, и потому он работает не за столом, а в ванной. Гоголь обожал трудиться за конторкой. Шукшин всем тетрадям предпочитал амбарные книги для записей. И так далее, и так далее…
Таковы были poetes maudits («чокнутые поэты»). Определение это очень распространилось во второй половине XIX века и сделалось как бы титулом, указывающим на принадлежность определенной общественной группе. Ничто так не прославляло поэта, как жизнь вне норм, подозрительное поведение, конфликты с полицией, судебные процессы «в защиту нравственности». Месяц, проведенный в психушке или санатории, равнялся высокой награде. Как отметина «otherness» — непохожести, инакомыслия, инобытия. Как некий знак своего избранничества, своей харизмы.
Все «психологические пристройки» для того, чтобы поэт мог приступить к работе, меркнут перед обвинением людей творческих в разврате. Само слово «богема», собственно, уже воспринимается как синоним распутства. Насколько подобное мнение соответствует действительности? Мы предлагаем вам факты — а выводы… Что ж, мораль из сказанного каждый вправе вывести самостоятельно.
«Тот, кто хочет понять поэта, должен отправиться в страну поэта», — подчеркивал Гете. Слово «Land» означает у Гете ту землю, край, почву, которая играет решающую роль в самораскрытии личности… В качестве «Land» порой служил и грех. Нередко частью придуманный для создания собственного образа (имиджа, как говорим мы сегодня), но частично — вполне реальный. Насколько он был литераторам и художникам необходим? Вопрос во многом риторический, и тем не менее — постараемся на него ответить, отделяя истину от лжи, от полуправды, т. е. умолчаний и мифов.
В порыве неудержимого творческого вдохновения материалом для нового шедевра могло послужить что угодно. Вплоть до курения, наркотического транса, уж не говоря о новом любовном увлечении.
Повальным отравлением себя, любимого, табаком сегодня никого не удивишь. Это безумие, охватившее мир. Миллионы женщин не хотят замечать, насколько их уродуют сигарета в уголке рта и клубы дыма над очаровательной головкой, предпочитая кратковременный дурман со скверными последствиями — здоровью на долгие годы.
