Пиппин и Талли удивленно отступили на шаг.
– Правда?
Фелисити взглянула на них:
– Похоже, вы радуетесь этому? Это катастрофа. Я люблю Тэтчера, а обещана Холлиндрейку.
– Но ведь ты не помолвлена по-настоящему, – напомнила Талли.
– Я почти помолвлена, – всхлипнула Фелисити. – И теперь должна выйти за него замуж, иначе наши репутации будут испорчены навсегда!
– Ах, Фелисити, ты слишком переутомилась. Это всего лишь какой-то маленький скандальчик, а мы как-никак Лэнгли. От нас, я уверена, скандальчика ожидать можно.
– Не утешай меня, Талли. Мы скомпрометированы. И все потому, что я полюбила нашего лакея. – Наконец-то она сказала это вслух.
Она с удивлением отметила, что Земля из-за этого не перестала вращаться.
Она любит Тэтчера. Да, черт возьми, она его любит!
– Ты его любишь? – прошептала Пиппин.
Фелисити взглянула на свои руки, где когда-то надеялась носить огромное кольцо и где теперь мечтала увидеть простенькое обручальное золотое колечко, лишь бы оно означало, что она проведет с ним всю оставшуюся жизнь.
– Ты действительно любишь его, Герцогиня? – спросила Талли.
Что еще она могла ответить на этот вопрос?
– Да. Да. Да, люблю.
– Но ведь это чудесно, Фелисити! – улыбнулась Пиппин.
– Ты так думаешь? – переспросила Фелисити. Талли и Пиппин одновременно кивнули.
– Помнишь, что говорила нам нянюшка Рейна? Она говорила: «Всегда следуйте велениям своего сердца». Так что, Фелисити, делай так, как подсказывает тебе твое сердце, и не ошибешься.
– Все складывается великолепно, – сказала Талли. – Ты должна сказать ему об этом. Только теперь придется подождать до конца церемонии.
Часы на каминной полке пробили час.
Она вспомнила слова Тэтчера, сказанные им вчера: «В полдень, мадам. Жди меня там. Потому что потом я уже никогда больше не предложу тебе выйти замуж».
В полдень? Силы небесные! Было уже четверть первого. Она надеялась лишь, что он немного опоздает. Он вечно немного опаздывал, так что, возможно, простит ее за отсутствие пунктуальности. Он должен простить.
Фелисити развила бурную деятельность. Она заметалась по комнате, схватила свой чемоданчик, бросила туда смену нижнего белья, чулки и щетку для волос. Чуть помедлив, сунула туда же «Холостяцкую хронику» и взяла накидку, шляпку и перчатки.
– Экипаж Холлиндрейка все еще стоит перед входом? – спросила она.
Пиппин пересекла комнату и выглянула из окна.
– Да.
– Я должна им воспользоваться, – сказала Фелисити. – Вам придется добираться до палаты лордов в наемном экипаже. – Подбежав к двери, она распахнула ее. – Передайте герцогу мои извинения. Я понимаю, что этого недостаточно, но позднее я напишу ему письмо и все объясню. – Потом, прежде чем они смогли остановить ее, Фелисити выбежала из дома.
– Я не совсем поняла, что происходит, – сказала Пиппин.
– Она до сих пор ничего не знает, – сказала Талли.
– Как это могло случиться? – удивилась Пиппин.
– Поэтому я и заставляла ее последовать велениям своего сердца. Если она выйдет замуж за Тэтчера, то в конце концов простит его за обман.
Пиппин вздохнула:
– Хорошо бы хоть одна из нас вышла замуж счастливо.
Талли обняла кузину за талию.
– Дэш поправится. Вот увидишь.
– А что будет потом, Талли? Когда он поправится?
– Это будет совсем другая история. Пожалуй, нам нужно подождать сначала Герцогиню.
– Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать, – прошептала Пиппин.
– Именно так говорила нянюшка Таша, – сказала ей Талли.
Поздно вечером дверь в частные апартаменты гостиницы «Приблудная кошка» распахнулась, и в комнату вошел Тэтчер.
– Фелисити? Фелисити, где ты?
Когда он со своего места в палате лордов взглянул на галерею для публики и заметил пустое место между мисс Талли Лэнгли и леди Филиппой Ноуллз, он чуть было тут же не сбежал, не дождавшись окончания торжественной церемонии.
Фелисити не пришла!
Боже милосердный, она не пришла! А если она не явилась в палату лордов к своему герцогу, это могло означать лишь одно – что она ждет своего ливрейного лакея в комнатах на постоялом дворе, где он приказал ей быть.
Ждет его.
Едва успела закончиться церемония, как он, пренебрегая всеми правилами приличия, отправился прямиком на постоялый двор. Однако в апартаментах, которые он снял заранее, было темно, в камине едва теплился огонь, а Фелисити нигде не было видно.
