– Ну что, Ром, ты уже готов? – в комнату быстро вошла Ольга, и положила руку мне на плечо. Я от неожиданности вздрогнул, выругался матом, и сбросил её руку. – Ты что, Ром? Что с тобой?
– Оль, отстань от меня, пожалуйста, – резко сказал я. – Езжай-ка лучше на работу, не до тебя сейчас.
– Чокнутый идиот, – чертыхнулась она, и через несколько секунд в коридоре громко хлопнула входная дверь.
– Такие вот дела, дружище, – откинулся Кравчук на спинку стула. – Теперь ни следов, ни концов.
Мы сидели в светлой одноместной палате, куда недавно перевели из реанимации уверенно выздоравливающего Алиева, и играли у кровати в нарды. Евгений сидел, операясь спиной на подушки, а на коленях у него лежал ноутбук с выходом в интернет. Выглядел он пока неважно, бледный, похудевший, весь перебинтованный, но – живой.
Кравчук рассказал нам то, о чём я давно догадался уже сам. Кошелев действительно был связан с теми бандитами. Точнее, напрямую с ними был связан его племянник, работавший в администрации Подмосковья. Деньги там отмывались действительно немаленькие, связавшиеся с ними предприниматели разорялись один за другим, а чувствовавший полную безнаказанность мелкий чиновник отрывался, как мог. Что же до самого Кошелева, то этот эпизод оказался самым незначительным в его, так сказать, послужном списке. Тех денег, которые он отмывал на паях с племянником, могло хватать ему разве что на карманные расходы.
Заместитель начальника одного из самых золотоносных управлений Минобороны зарабатывал совсем другим способом, и совсем другие деньги. Благо возможностей у него для этого было предостаточно. Благодаря его махинациям без жилья остались десятки тысяч офицерских семей по всей России. Совершенно беспредельное, бесстыдное воровство процветало в насквозь коррумпированном управлении много лет. Воровали сотнями миллионов.
Но в последние годы ситуация стала меняться, и меняться кардинально. Борьба с коррупцией была объявлена одним из основных постулатов развития современной России. Одна за другой полетели головы крупнейших должностных лиц, ранее казавшихся неприкасаемыми. Одно за другим вскрывались многомиллиардные хищения, всплывали на поверхность федерального масштаба аферы. Первых лиц российского бизнеса, генералов армии и милиции, и даже заместителей министров сажали, как привокзальных урок – пачками. Что же до Кошелева, то спецслужбы сидели у него на хвосте уже давно, о чем немного знал Кравчук: Андрей за совсем маленькие деньги обслуживал одно из самых бедных, но ключевых чекистских подразделений, и там его только что не носили на руках.
– Его вызвали, куда положено, – возбужденно швыряя кости на поле, поведал Кравчук, – и положили на стол всю толстенную папку. Со всеми именами, паролями и явками. Бедолага, как рассказывали очевидцы, чуть прямо там концы не отдал. Выходил потом из кабинета пошатываясь, будто его избили.
– Представляю, что там за папка, что застрелилась даже такая сволочь, как Кошелев, – проговорил я, с грохотом загоняя в выемку фишку.
– Да он понял просто, что уже всё, – пояснил Кравчук. – Что сейчас распутается такой клубок, с такими именами, что ему всё равно не жить. Владеющие такой информацией своей смертью не умирают. Особенно, если они прокололись. Так что ваш Кошелев ещё легко отделался. Погоди, что сейчас начнется. Этого говнюка из подмосковной администрации уже и след простыл, он тупо сбежал из России, и даже на дядины похороны не пришёл. И правильно сделал, кстати, а то увезли бы прямо с кладбища. О бандитах тех тоже уже можно забыть: все, с кем они были повязаны из руководства области, уже сидят. А кто не сидит, те в разработке. И тоже скоро сядут. А без административной крыши с этой швалью разберутся в пять секунд. Сейчас не девяностые. Так что бандитов тех скоро, как вшей, между ногтей перещёлкают. Алиев, ты вообще-то понял, что я сейчас сказал? – добродушно улыбнулся он.
– Чего уж тут непонятного, – слабым голосом, но с ехидными интонациями ответил Алиев. – Выходит, за пробитую башку мне заплатили несколько сотен тысяч баксов, почти миллион. Именно столько я был должен всей этой пиздобратии… Почаще бы так.
