Выслушав мою историю, он поднял на меня глаза, и спокойно вымолвил, почти промурлыкал:
– То есть, Алиев сейчас в реанимации?
– Да, именно там. В Склифе.
– И долго он там пробудет?
– Ровно до того момента, пока не очнется. Или не умрёт.
– То есть, послезавтра он никак не сможет приступить к началу работ на нашем объекте? Я правильно понимаю?
– Совершенно верно.
– А с какой целью вы нанесли мне визит? Сообщить об этом?
– Не совсем. Я хочу сказать, что послезавтра начать за Алиева работу на объекте мог бы я.
– О как, – пристально вгляделся в меня Булатов. – Лихо, молодой человек. А вы что, строитель? И уверены, что справитесь?
– Нет, – не стал лукавить я. – Не строитель. Но я постараюсь.
– А вы до конца понимаете, как каким последствиям это может привести, если у вас не получится справиться?
– Догадываюсь. Я справлюсь. У меня есть для этого все необходимые контакты. Если вы ещё и дадите мне копии всех необходимых чертежей, то здорово мне поможете. Потому что портфель Евгения, вместе со всеми бумагами, больше недоступен.
Булатов с минуту пристально разглядывал меня абсолютно безэмоциональным, сухим и холодным взглядом. Потом, пожевав губами, вздохнул, будто на что-то решился, и потянулся к трубке селекторного телефона.
– Танечка, будьте любезны, сделайте мне копию по документации объекта за МКАДом. Да, того самого. И соедините с Михаилом Сергеевичем. Подождите несколько минут, – бросил он мне. – Сергеич, записывай. Фамилия Алиев. Евгений зовут… ага, тезка. Склиф, реанимация. Не знаю. Голову вроде проломили. Не знаю. Найдёшь. В общем, глаз чтоб не спускать с него вообще. Он мне нужен в нормальном состоянии, вменяемый. Если понадобится, сменишь ему врача. Ну, или к нашим перевезешь, по ситуации, короче. Чтоб чем быстрее встал, тем лучше. Всё, салют.
Он налил себе из графина воды, выпил, ещё раз изучающе на меня посмотрел, и впервые за всю беседу улыбнулся. Но от такой улыбки захотелось втянуть голову в плечи.
– Понимаете ли, Роман, – ледяным тоном заговорил Булатов. – Здесь вот какое дело. Евгения я знаю давно, и неплохо. Я прекрасно к нему отношусь, и искренне хочу, чтобы у него всё было хорошо. Поэтому немного ему помогаю, и намеревался делать это впредь. Вас же я совсем не знаю. Если вы справитесь с объектом, то будет неплохо. Для вас же в первую очередь. Если же нет, то тоже не смертельно. Деньги там не невесть какие, но я просто не привык оправдываться перед руководством. Я вообще, честно говоря, оправдываться не привык в принципе. Поэтому мне хочется, чтобы послезавтра на объекте началась работа. И она там начнется. За каждым вашим шагом будут следить наши контролеры. Так что я буду в курсе каждой мелочи. И если вы не оправдаете своих притязаний и моих надежд, то вас выкинут с объекта настолько быстро, что вы даже удивитесь. Я понятно выражаюсь?
– Более чем, – проглотив ком в горле, ответил я.
– Ну, вот и хорошо. Послезавтра там и увидимся. Документы возьмете у секретаря. До встречи.
И Булатов вежливо кивнул мне головой, дав понять, что аудиенция окончена. Я вышел на улицу, сел в машину, и закурил. Очень хотелось выпить. Я всё больше осознавал, что жизнь сделала резкий поворот. Причём такой, который прямо на глазах материализовывался в точку невозврата. Я очень хорошо прочувствовал, что назад дороги нет, что от меня зависит уже ни много ни мало, а человеческая жизнь. Жизнь моего друга.
Вдруг вспомнилось, как он убеждал меня заняться бизнесом. «Сейчас времена другие, бандитов нет, офисы никто не сжигает, и к соснам в лесу предпринимателей не привязывает». Лучше бы привязывали, честное слово. От сосны всегда можно отвязать. А вот от чужих миллионных долгов… М-да. Нелегкое это дело – в течение всего одного дня из пьющего, как верблюд, раздолбая перевоплотиться в руководителя доверху нашпигованной проблемами строительной организации.
Перед глазами вдруг всплыла чуть смущенная улыбка Анечки Бергельман.
«А как же я? Я разве тебе не нужна?»
Под ложечкой на секунду перехватило так, что я до боли закусил губу, и с большим трудом сдержал едва не выступившие слезы.
