– Ты чего это разошёлся-то? Не все же настолько серьезно разбираются в этих, блядь, роялях и музыкантах! Лично мне – вообще насрать, хоть и ни одного бы зала тут не было. У меня другие приоритеты. И таких, как я – большинство. Как ни крути.
– А мне плевать на большинство, Рома! Чё ты мне большинством в глаза тычешь? Большинство вон на метро ездит. А ты вот почему-то не ездишь.
– Я своё уже отъездил, Женя. Также, как и ты. Не кипятись.
– Вот о том-то и речь, что своё отъездил… А почему, например, я должен лететь чёрт знает куда, потратить несколько дней и тысячи евро, чтобы просто пару часов послушать музыку, которую люблю? Это учитывая то, что я не в деревне сраной живу, а в битком набитой баблом столице мировой державы! Ты вообще понимаешь, или нет? Четыре рояля на всю Москву! Мне стыдно и обидно, что столице России нет музыкантов и музыкальных инструментов, а есть только лабухи для лохов, играющие музыку на комодах. Почему я не могу просто выделить вечер, чтобы просто пойти в какой-нибудь хороший зал, и послушать того же Демиденко? Почему я должен для этого три часа лететь в Милан, или в тот же Ханты-Мансийск?! Почему, блядь? Мне кто-нибудь это объяснит?
– Ты, конечно, извини, Жень, – я сдержанно фыркнул. – Но меня и вправду смешит, когда ты ставишь на одну доску Милан и Ханты-Мансийск.
– Да чего смешного-то? Ханты-Мансийск тоже набит баблом, потому что это центр нефтяного региона. Но там, в отличие от Москвы, это бабло умеют не только пилить. Там построили один из самых лучших в Европе концертных комплексов. Московские ворюги, братан, такого не построят никогда. И «Фациоли» там давно уже есть. Выполненный по спецзаказу именно для этого зала. И мировые звезды выступают там постоянно.
– Для кого выступают-то, Жень? Для хантов и мансей? Чего толку от такого комплекса, если он находится в жопе мира?
– Он находится в России, Рома. И это главное. Руководила строительством женщина, между прочим. И при ней не украли ни копейки, как ни пытались. Там каждый винтик отчетливо показывает, что это сделано с душой и любовью. Это тебе не фантики московские. Ты отлично знаешь, что я за Москву костьми лягу, и если я говорю, что где-то что-то лучше, чем у нас, то это так и есть.
– Ты, Женя, уже совсем в какие-то дебри полез; извини, но про пианиста было куда интересней, а про акустику всякую уже нет, – я дотянулся до зазвонившего телефона. – Алло, да, Анечка, привет. Да, всё в порядке. Что, он тебе уже позвонил? Хватит плакать, успокойся, всё хорошо, я жив и здоров. В интернет выйти не могу, компьютер сломался. Да чёрт его знает, я в них не разбираюсь… Не включается. Ты извини, Анечка, мне сейчас не очень удобно говорить, у меня посетитель, – на этих словах Алиев сделал гнусную рожу, и глумливо ухмыльнулся. – Я тебе перезвоню. Целую. Пока.
– Ну что, Казанова лосиноостровский? Еврейская красавица уже выехала омыть своими слезами твои боевые раны?
– Иди в жопу, Алиев, – я смутился. – Давай сменим тему. Расскажи лучше, когда ты уже покатаешь меня на новом «Лексусе»? А то на твой сраный «Пежо четыреста шесть» уже жалко смотреть.
– А чем тебе «Пежо»-то не нравится? Ездит, да и ладно. Да и вообще, суета всё это. Хорошего человека узнают в лицо! Кстати, мне снова звонили эти гопники, о которых я тебе рассказывал. И снова угрожали всякой хернёй. Я вот уже всерьез думаю, как бы худа не вышло.
– Я тебе искренне удивляюсь, Евгений. У тебя кругом проблемы, тебя все грузят, все тебе угрожают, а ты сидишь тут у меня, и чешешь про какие-то рояли. Ты в своем уме?
– Увлекся, – улыбнулся Алиев. – Я об этом в любое время могу говорить, сколько угодно. Потому что плохая музыка, Ром, уродует душу. Деформирует. Убивает. А если по делу, то мне уже действительно пора ехать. Завтра с утра мне надо в Питер, а сегодня весь день забит плотно: сейчас в Окулово, на объект, а вечером на Знаменку, к Кошелеву.
– К кому?! – я поперхнулся виски, и чуть не уронил на постель дымящийся окурок.
– К Кошелеву. Генерал из Минобороны, я тебе о нём рассказывал. Денег ему надо завезти, откат.
– Отлично-отлично, – я был в некотором шоке. Многовато совпадений за одни-единственные сутки. – Ты там обрати при случае внимание, носит ли он до сих пор мой брегетовский хронограф…
