Все это могло быть моим, если бы я доверила свою судьбу Хьютону. Но в этом случае я наверняка потеряла бы любовь Оливера. Боже, какой же он странный, этот Оливер! Но я не представляла себе, как смогу жить без его любви. Взгляд Оливера все так же притягивал меня своей непреодолимой мужской силой. Руки Оливера, его замечательное тело с запахом свежесрубленного кедра… Нет! Я никогда не могла бы отказаться от Оливера. Все остальное было только преходящим желанием сладких пирожных. Он же был пикантным перцем, жгучей приправой, столь необходимой для моей жизни.
Когда наступил вечер, мы начали танцевать на палубе «Черной звезды». После истории с Каджиаром Оливер больше никогда не прибегал к секретному языку любовников. И когда он поставил на граммофон пластинку с нашей любимой песней, которая была лейтмотивом всей нашей любви, и при первых же тактах устремился ко мне, я сладострастно отдалась его объятиям. Но Оливер, холодный как лед, спросил меня тихо:
— Ну, как у вас движутся дела с Давентри?
— Мне никогда не удастся соблазнить это старое чудовище из Лох-Несс, — сказала я с юмором.
— Почему ты так думаешь?
— Он со мной холоден, как огурец. Я не могу даже заставить его потанцевать.
— Тем не менее он всегда рядом с тобой.
— Но ты тоже рядом со мной, — сказала я. — По крайней мере, тебе удается заставить его разжать хоть иногда челюсти. И он иногда даже улыбается.
— Дело в том, — сказал Оливер с некоторым намеком на улыбку, — что между нами особые отношения.
— Это точно, к тебе он даже проявляет нечто похожее на теплоту! Подобно тщательно натертой железной перекладине!
Оливер рассмеялся.
— Он это никак не показывает, но я уверен, что он увлечен тобою.
— Ну а я считаю, что он увлечен мною в такой же степени, как Великой пирамидой! Он меня замораживает до мозга костей, — добавила я, — и если бы рядом со мной не было Хьютона, я бы давно покрылась инеем.
— Я никогда не утверждал, что соблазнить Давентри будет легко.
— А ты вообще уверен, что это возможно? По правде говоря, — сказала я, опуская голову, чтобы не видеть лица Оливера, — разве Хьютона не достаточно для удовлетворения твоих амбиций?
Оливер сжал мою руку с такой свирепостью, что я невольно вскрикнула.
— Об этом не может быть и речи, давай никогда не будем больше к этому возвращаться.
Тон его голоса стал сухим, повелительным, не допускающим ни малейшего возражения.
— Но если у меня ничего не получится с Давентри? Я никогда не смогу понять, по какой таинственной причине мне следует отдаться на милость этой старой английской фок-мачте.
— Да, английская фок-мачта, все правильно, и это представляет для меня определенную ценность. Я — англичанин, не забывай этого. И я презираю американцев.
Я бесцеремонно рассмеялась. К счастью, мой смех был заглушен громкой музыкой.
— Положение обязывает? Не правда ли? Как это забавно!
Я не смогла продолжить свое зубоскальство. Оливер так сжал мою руку, что я чуть не потеряла сознание. Он стал бледным от ярости, несмотря на загар.
Я забыла, что мне следовало стать вдовой Давентри. Вне всякого сомнения, для Оливера было легче сделать меня вдовой Давентри, чем вдовой Хьютона. Все было тщательно рассчитано в этой очаровательной голове современного пирата. Я дрожала от желания и страха в объятиях Оливера. Едва танец закончился, он улизнул от меня. Я уселась в ногах у Хьютона, подобно прирученному зверьку.
— Вы составляете странную пару с Оливером, — сказала мне Дороти Пенроуз, сидящая в глубоком кресле.
Хьютон и Давентри одновременно повернулись к ней, охваченные любопытством.
Я взяла свою пудреницу и спрятала лицо за громадной белой пуховкой.
— Странная пара? — спросила я с фальшивым удивлением. — Почему?
— У вас такие темные глаза и волосы, что вы оба похожи на герб, выгравированный на ониксе.
— Да вы поэт, дорогая Дороти! — засмеялась я. — Вы нашли такой красивый образ.
— Это очень символично, — медленно проговорил Хьютон, пристально глядя на меня. (Да что это со всеми? Надо будет действовать с удвоенной осторожностью.)
— Символично?
Я бросила на Хьютона простодушно-удивленный взгляд.
