Хагар вздохнул и погладил руку Ольги.
– Неужели ты не можешь быть поласковее с Рейной? Она оказала нам бесценную услугу.
– Может, ты и забыл, что ее соплеменники убили Астрид, ее нерожденного ребенка и тетушку Фрейю, но я помню! Мне плевать, сколько раз Вульф на нее ляжет, она от этого членом нашей семьи не станет, и не следует позволять ей всякие вольности. Ты только посмотри на себя, Хагар: ты ведь все время пялишься на нее! Попроси Вульфа – может, он согласится поделиться ею с тобой!
– Довольно, Ольга! – взревел Хагар, напугав Рейну. – Рейна принадлежит Вульфу. Я купил ее ему в подарок. И нас совершенно не касается, чем мой брат с ней занимается.
Вульф заметил, как кровь отхлынула от лица Рейны, и решил, что распри надо остановить.
– Ты закончила есть, Рейна? – спросил он и, когда та кивнула, отодвинул тарелку и встал. – Пора уже нам домой.
– Но я обещала заглянуть к Олафу перед уходом, – напомнила ему Рейна.
– Я провожу тебя.
Когда они вошли к Олафу, он сидел на кровати и с тоской глядел в окно. Увидев Рейну, он тут же воспрял духом.
– Я думал, ты обо мне забыла, – укоризненно произнес он.
– Мы ходили в лес, собирали травы, чтобы Рейна могла готовить снадобья, – пояснил Вульф.
– И убивали диких вепрей, – добавил Олаф. – Мне об этом Хагар рассказал, а вечером я с удовольствием съел свою порцию мяса.
– Можно, я осмотрю твою рану и сменю повязку? – спросила Рейна.
Не дожидаясь ответа, она взяла с ближайшей полки кувшинчик с мазью и подошла с ним к кровати Олафа. Затем она принялась снимать старую повязку. Пока она занималась больным, Олаф и Вульф обсуждали последние новости, включая набег на их хутор.
– Я рад, что ты здесь, Вульф, – сказал Олаф, когда темы разговора иссякли. – Я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз.
Рейна подняла голову.
– Мне уйти? Я уже почти закончила.
– Останься, – сказал Олаф. – Это касается не только Вульфа, но и тебя.
Вульф подозрительно посмотрел на Олафа.
– Ты хочешь поговорить со мной о моей невольнице?
– Именно, Вульф. Рейна спасла тебе жизнь, разве нет?
Вульф кивнул.
– Она и меня спасла, и к тому же вылечила раненых воинов. Никак не могу понять, почему ты до сих пор не даровал ей свободу.
– Мои отношения с Рейной тебя не касаются, брат. Мне решать ее судьбу. Не бойся, дурно обращаться с ней я не стану.
Олаф прочистил горло.
– Ты разрешишь мне жениться на ней?
– Что?! – ахнула Рейна, напуганная и потрясенная неожиданной просьбой Олафа.
– Брат, у тебя что, жар? Ты слишком молод, чтобы жениться. Кроме того, Рейну ты не получишь.
– Мне очень льстит твое предложение, Олаф, – вставила Рейна, – но я слишком стара для тебя. Однажды ты встретишь женщину, достойную стать твоей женой.
– Мне уже двадцать, – возразил Олаф, – я достаточно взрослый, чтобы знать, чего хочу.
Вульф невольно сжал кулаки. Мысль о том, что Рейна может оказаться в постели Олафа, заставила его разволноваться.
– Поверь, Олаф, Рейна тебе вовсе не нужна. Ты просто не сумеешь укротить ее. – Он покосился на Рейну. – Когда я устану от нее, буду ею тяготиться, я с радостью отдам ее тебе. Впрочем, сомневаюсь, что день этот вскоре настанет – если вообще настанет, – добавил он.
Рейне не понравилось, что о ней говорят так, будто ее здесь и нет вовсе. Пока она убирала тряпки и мазь, ее гнев стремительно разрастался. Наконец она не выдержала и набросилась на мужчин:
– Можете спорить обо мне сколько угодно, но ни с одним из вас я не останусь. Придет время, и я вернусь домой, к своей семье.
И, резко развернувшись, она вылетела из алькова.
– Да что с тобой такое, брат, именем Одина? – сердито вскричал Вульф. – С чего это ты решил жениться на Рейне?
– Она спасла тебе жизнь, да и мне тоже. Как ты можешь не замечать ее мужества? Я достаточно ценю ее способности, чтобы жениться на ней и сделать ее свободной. И если ты отказываешься отдать ее мне, то женись на ней сам.
Вульф покачал головой.
– В наших с ней отношениях есть много такого, чего тебе не понять, Олаф. И относится это еще к тем временам, когда я участвовал в набеге на ее хутор. Достаточно того, что Рейна принадлежит мне, а своей собственностью я не разбрасываюсь. Сосредоточься на выздоровлении и не думай о моей рабыне.
