Вдруг что-то нарушило эту зыбкую идиллию. Он поднял голову и нахмурился, напряженно вслушиваясь. Что такое? Что это за звуки? Ему показалось, что кто-то плачет или по крайней мере всхлипывает. Совсем рядом. Но где? Рейчел говорила, что эта комната примыкает к хозяйской спальне. Значит, за стеной Рианнон. И это ее голос.
Джулиан поморщился и зажмурил глаза. Он видел на войне много смертей, но привыкнуть к ним было невозможно. Лишь инстинкт самосохранения и ответственность за раненых помогали ему не бередить душу всем тем, с чем он сталкивался каждый Божий день. Даже когда люди умирали прямо у него на руках, он скрепя сердце констатировал смерть и заставлял себя переключить внимание на тех, кому еще можно было оказать помощь, попытаться спасти. И все же в редкие минуты отдыха тяжелые мысли настигали его. Он отлично знал, что смерть каждого человека приносила горе другим людям, его родным и близким. Каждая могила у дороги — это слезы вдовы, крик безутешной матери или несчастные глаза ребенка, оставшегося сиротой. Война отвратительна во всех своих проявлениях, но в этом особенно. Джулиан знал, что такое смерть, знал, что такое боль. Он жил среди смерти и боли последние два года. Пытался выжить…
Ему невыносимо было слышать эти стоны, которые раздавались за стеной. Он знал, что ничего не может сделать, ему нечем облегчить горе Рианнон, и старался не слушать, не обращать внимания на эти звуки. Но не мог… А через минуту они и вовсе заставили его пулей выскочить из ванны, где он едва не заснул.
Плач на несколько мгновений прервался, а потом тишину ночи взорвал пронзительный женский крик:
— Нет, нет, нее-е-ет!
Джулиана словно ударили. Весь мокрый, он вскочил и замер, прислушиваясь. Вино няни Нор давало о себе знать — он чувствовал, что его покачивает из стороны в сторону. Под ногами быстро образовалась мыльная лужица. Окончательно стряхнув с себя дремоту, Джулиан обмотался полотенцем и схватил со стула свой «кольт». Поначалу он направился к выходу в коридор, но вдруг обнаружил, что его комнату со спальней хозяйки соединяет дверь. Он с ходу врезался в нее плечом, и замок полетел на пол вместе с куском дерева.
Джулиан вбежал в соседнюю комнату. В ней царил мрак, лишь слабые отблески лунного света проникали через балкон. В комнате никого не было. Джулиан замер на месте, отчаянно вглядываясь в темноту. Наконец он увидел ее.
Рианнон сидела на балконе в кресле-качалке. Если бы не свет от луны, он ни за что не заметил бы ее там. Босоногая, в длинной ночной рубашке, она сидела неподвижно, боком к нему, и только кресло легонько покачивалось. Роскошные волосы струились по голым плечам. Профиль тонкий, как у фарфоровой статуэтки. Сейчас она выглядела значительно моложе, совсем как Рейчел. Сказочная принцесса. Дюймовочка на цветке.
Он шагнул к ней, но Рианнон не шевельнулась. Неужели она не слышала, как он проломил дверь? Кстати, уже вторую в ее доме… Ведь дверь на балкон была раскрыта настежь! Джулиан удивился и встревожился. Он медленно пошел вперед, но замер, встав голой ногой в какую-то лужицу. Опустившись на колени, он увидел валявшуюся на полу бутылку вина, содержимое которой почти все вытекло. Тут же лежали осколки разбившегося бокала. Как странно… Очень странно!
Он аккуратно обошел это место, стараясь не наступать на битое стекло, и приблизился к балкону. И только когда он подступил к Рианнон вплотную и легонько тронул ее за плечо, она наконец его заметила. Вздрогнув и приглушенно вскрикнув, она вскочила с кресла и отшатнулась, едва не потеряв равновесие.
— Боже, как вы смеете подкрадываться ко мне?
— Подкрадываться? Да я снес с петель вашу дверь, мэм!
— Зачем? Что вы здесь делаете?
— Я всего лишь бросился к вам на выручку…
— На выручку? Вы в своем уме?!
Она растерянно оглядела его с ног до головы. Джулиан был абсолютно голый, если не считать набедренной повязки из полотенца. В руке у него тускло поблескивал «кольт». Когда она наткнулась взглядом на оружие, глаза ее округлились.
— Уберите сейчас же свой револьвер! Вы целитесь прямо в меня! — раздраженно вскричала она, но вдруг осеклась. — Вы… вы собрались убить меня?
