Барбара уже рассказывала матери о существовании Ната. И хорошее, – что он умен, честен, нежен, чувствен, – и плохое, – что он женат и добивается развода, он еврей, но в синагогу не ходит и вообще в Бога не верит, и, наконец, что он почти на двадцать лет старше ее.
– Да, проблем много, – сказала Эванджелин Друтен.
– Я знаю, – ответила Барбара, – но мы любим друг друга и надеемся их преодолеть.
– Ну, если ты уверена… – сказала мать. Она ни в коей мере не была невежлива, но Барбара предпочла бы, чтобы мать поддержала ее. В то же время ей уже достаточно лет, что же – опять искать поддержки у матери? Она и сама мать, и посмотрите, как она беспокоится о своих детях, о их будущем. Все это совершенно естественно.
– Как бы то ни было, – сказала Барбара, – вы полюбите Ната. Я знаю.
Эванджелин Друтен кивнула. Она желала добра своей дочери и не хотела выставлять напоказ свои сомнения.
Прощаясь с Барбарой вечером в воскресенье, Аннетт отвела ее в сторону:
– Когда мы познакомимся с Натом?
– Скоро. Очень скоро.
– Знаешь, я хотела спросить… – Голос Аннетт прерывался, ведь она собиралась предать Джейн Фонду. – Я хотела спросить у тебя, что мне надеть?
Впервые за все выходные Барбара улыбнулась.
– Знаешь что? Я тебя обожаю. Ты просто чудо!
– Я тоже люблю тебя, мамочка, – сказала Аннетт. И посерьезнела. – Как ты думаешь, Джейн Фонда придает значение одежде?
– Я уверена, что да, – ответила Барбара.
Хотя последний разговор с Аннетт и подсластил ей этот горький уик-энд, но действительность казалась удручающей, и, пока Барбара ехала домой, она совсем раскисла. Ее беспокоили очевидные недомолвки матери. Ее тревожила откровенная враждебность, с какой встретил новость Кристиан. Впервые за этот месяц, прожитый в эйфории, она засомневалась, правильное ли решение она приняла. Во всем этом было столько боли, что Барбаре вдруг захотелось повернуть машину на север и скрыться на время где-нибудь в Вермонте, где никто не сможет ее найти. Но порыв длился не более минуты; сработал клапан психической защиты, и она стала думать о Нате, о том, что их связывает, и пришла к выводу, что все правильно. Любовь стоит любой боли, и, пока у нее есть Нат, она с чем угодно может справиться.
Пока она ставила машину в гараж и шла домой, настроение у нее улучшилось. Еще только семь часов. В любой момент может позвонить Нат, и, скорей всего, он сумеет выбраться к ней на несколько часов. Она покрутила ручку приемника, нашла станцию рок-музыки, которая подходила к ее состоянию, и принялась делать салат из креветок. Затем она положила вино в холодильник, порезала огурцы и залила кресс-салат ледяной водой, чтобы он хрустел. И все время она помнила о том, что вот-вот зазвонит телефон.
До восьми Нат так и не позвонил, а в восемь тридцать Барбара уже подумывала, не позвонить ли ей самой. А если подойдет Эвелин?
Барбара на память знала его номер телефона, хотя ни разу ему не звонила. Она вычитала его в телефонном справочнике после их второго свидания и считала, что тот факт, что Нат живет всего в нескольких кварталах от нее, – хорошее предзнаменование. Она подняла трубку, услыхала гудок и почти уже стала набирать номер. Если ответит Эвелин, она просто бросит трубку. Это старый трюк. А если подойдет мужчина…
Это не смешно.
Барбара положила трубку на место, недоумевая, почему Нат до сих пор не позвонил. Что-то помешало ему добраться до телефона. Она постаралась взять себя в руки и принялась листать воскресный выпуск «Таймс бук ревю», вырезая рекламные объявления «Дж. и С.»; бросила взгляд на гранки руководства по выращиванию зелени и овощей в квартире; собралась выпить бокал вина, но передумала. Она нервничала, и была рассеянна, и ни на чем не могла сосредоточиться. Мысленно она снова и снова проигрывала весь уик-энд и удивлялась, почему Нат так задерживается. Это была настоящая мука, и она ничего не могла сделать.
В девять тридцать раздался звонок. Звонил Нат, под хмельком и подавленный. – Я больше не могу, – твердил он. – Я не могу так больше жить. – Он звонил из бара на Третьей авеню.
Сердце Барбары разрывалось на части, и она, как могла, утешала его, но он уже не поддавался утешению.
