– Пошли. Пора спать. Дети разберутся без нас.
– Ты только не задерживайся слишком долго, ладно? – успела сказать мать, когда отец буквально тащил ее через танцзал.
– Боже мой! – пробормотала Джой, глядя вслед своим родителям.
– Старики, – заметил Клаус, улыбаясь, – все одинаковые, ничего не поделаешь!
Они танцевали до тех пор, пока группа не перестала играть.
– Поедем в ночной клуб?
– С удовольствием.
Клаус помог Джой забраться в свою машину, и они тронулись. Стояла чудесная ночь, какие бывают только в тропиках. Они наконец добрались до небольшой площади, вокруг которой стояло несколько грязных серых домишек.
– Добро пожаловать в городок королевы Елизаветы! – сказал Клаус, и они рассмеялись. Он открыл дверцу и предложил Джой руку. «Шикарные манеры», – подумала она.
Клаус провел ее по узенькой грязной тропинке к одной из хижин, у которой вовсе не было стен, только навес, а крыша держалась на деревянных столбах. Здесь царил полумрак, горело всего несколько свечей да одна тусклая лампочка над музыкальным помостом. Когда глаза Джой привыкли к темноте, она заметила, что, кроме нее и Клауса, здесь нет ни одного белого, и все остальные – цветные – их внимательно разглядывают. Она почувствовала себя неуютно. Местечко выглядело зловеще, и у нее даже мелькнула мысль, выберутся ли они отсюда живыми. Джой никак не могла взять себя в руки и побороть страх, охвативший ее. Клаус, казалось, не замечал взглядов, которые бросали на них со всех сторон. Он подошел к стойке и спокойно заказал напитки. Джой старалась казаться довольной и веселой, но держалась поближе к Клаусу. Однако не прошло и нескольких минут, как на них перестали обращать внимание. Страх прошел, она приободрилась. Даже подумала: надо же, побывала в настоящем, стопроцентном ночном клубе для местных! Не в каком-нибудь кретинском отеле с толпой прислуги и чопорными мордами богатеев. Ей не терпелось поскорее рассказать об этом Иви.
Музыканты наигрывали негритянский джаз, они с Клаусом все время танцевали, тесно прижавшись друг к другу. Джой на секунду даже задохнулась, так ее возбудила близость Клауса. Она чувствовала его мощную эрекцию, но, похоже, им обоим нравилось немного помучиться, растягивая сладкое чувство томления.
Они продолжали потягивать «Янтарный ликер», который Клаус назвал самогонкой. Напиток, с привкусом патоки, был очень крепким, и Клаус предупредил Джой, что надо быть осторожнее.
– Это динамит, – добавил он.
Они танцевали и пили, пили и танцевали, пока наконец Джой не спросила Клауса, не хочет ли он словить настоящий кайф?
– Естественно, – ответил он и рассказал о том, как лет в четырнадцать впервые курил марихуану. Это было на Ближнем Востоке, где в то время работал его отец.
Джой имела в виду совсем не это, она удивилась, но не сказала ни слова.
– Ты хочешь «травки»? Я могу достать в Бриджтауне, – предложил Клаус.
– У меня дома немного есть, – сказала Джой.
– Тогда поехали. – Клаус оплатил счет. Они достаточно помучили друг друга. Пора завершать.
На обратном пути к «Сэнди лейн» Джой почувствовала головокружение и дурноту. Она поняла, что это от выпитого, нужно просто расслабиться, тогда все пройдет. Она откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза, но головокружение только усилилось. Ей было одновременно и приятно, и противно, будто плаваешь или летаешь во сне. Правда, такой сон может обернуться и кошмаром: уже не летишь, а падаешь, проваливаешься в бездну.
– Ты как, ничего? – спросил Клаус.
Они уже подкатили к стоянке у отеля. Джой даже не заметила, что машина остановилась.
– Голова немного кружится, – призналась она.
– Тебя предупреждали.
Они вышли из машины и, стараясь не шуметь, направились извилистым коридором к ее комнате. Чтобы не натыкаться на стены, Джой выставила вперед указательный палец и с каждым шагом упиралась им в шершавую штукатурку. Наконец они добрались до ее двери, и она сунула Клаусу свою маленькую вышитую сумочку. Он быстро нашел ключ и отпер дверь. Потом буквально внес Джой в комнату. Она плюхнулась на кровать навзничь, глядя в потолок, который вращался у нее перед глазами. Она ничего не могла поделать, чтобы прекратить это вращение, которое то замедлялось, то ускорялось.
