Пока Эвелин говорила, она заметила, как маленькое личико Джой все больше и больше напрягалось и наконец застыло. Эвелин поразилась, какую гамму чувств приходится испытывать пятнадцатилетнему подростку Они такие ранимые, такие чувствительные, такие независимые. Поколение Любви. Они совсем не понимают смысла этого слова.
– Помни только, Джой, – повторила она, – не надо ложиться в постель просто так. Ни тебе, ни твоему парню.
– А может, у меня девочки? Ты когда-нибудь задумывалась об этом?
Мать посмотрела на Джой так, будто получила пощечину. Ей потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя.
– Джой! – промолвила она. Ей было нечего сказать, и она потянулась поцеловать дочь в щеку. Джой отпрянула и зарылась под одеяло. Она так и осталась лежать спрятавшись, глотая горькие слезы, до тех пор, пока Эвелин не вышла из комнаты, разбитая и опечаленная.
Джой сама не понимала, почему оказалась такой толстокожей. Она знала, что мать даст ей шанс извиниться, но не воспользовалась им.
Наступило лето 1967 года, и Джой, как обычно, вместе с матерью поехала в Нэнтаккет.
Джой поклялась Иви, что осенью она вернется в школу уже не девственницей. В голове у нее прокручивались два варианта.
Один вариант – Бойд Колемэн. Он – основной «претендент», второкурсник из Принстона, к тому же неплохой теннисист. На лето он устроился работать садовником-декоратором для того, чтобы подольше быть на солнце и заниматься физическим трудом. Бойд был блондином, и его ресницы выгорели на солнце до такой степени, что стали почти незаметными. Его отец играл на фондовой бирже, а мать целыми днями сидела на берегу, в баре, потягивая джин с тоникам. У него была машина, сам он походил на Роберта Рэдфорда, и Джой с первой же встречи положила на него глаз.
Вторым «претендентом» она наметила Дэйва Дэвиса. Он был местный. Его отцу принадлежала небольшая строительная компания, и по здешним понятиям он был весьма состоятелен. Одевался Дэйв просто – футболка, туго обтягивающие джинсы, закатанные до колен, и грубые рабочие башмаки. Он носил короткие баки, немыслимые в том кругу, где обучалась Джой, но, если приглядеться к нему повнимательнее, пожалуй, он потянул бы на сходство с Джеймсом Дином.
Дэйв имел репутацию местного племенного жеребца. Скорее всего, он перетрахал всех девушек в Нэнтаккете – по крайней мере тех, которых было возможно. Каждую субботу и воскресенье Джой встречала его в Чиско – лучшем месте для серфинга. У Дэйва была доска, и он, хотя не слишком блистал, все же мог кое-что показать на волнах.
Когда Бойд пригласил ее в кино – шел повторный показ «Касабланки», – Джой решила, что именно он станет первым. Ее не слишком заботило, кто именно возьмет на себя эту роль: они оба в равной степени привлекали ее. Бойд отвез Джой в кино на машине и весь сеанс держал ее руку в своей. Она подумала, что это обнадеживающее начало и, возможно, после фильма они поедут куда-нибудь в парк.
– Потрясающий фильмец, – сказал Бойд после того, как погас экран. – А ты не считаешь, что это потрясающе?
– Ага, – сказала Джой, – Хэмфри Богарт был просто душка.
– Фантастика.
Бойд открыл дверь машины и помог Джой забраться внутрь. Она постаралась представить, как он выглядит без одежды. Тело у него было потрясающее.
Бойд повел машину по Мейн-стрит. Они притормозили возле кондитерской, чтобы пропустить по стаканчику шипучки. Бойд объяснил, что ему приходится следить за своим весом, потому что, если он прибавит хотя бы один фунт, это немедленно скажется на его игре.
В половине одиннадцатого он припарковал машину около дома Баумов, подошел к Джой и поцеловал ее. Губы его были плотно сжаты. Джой вспомнила, как Иви рассказывала о своем романе с мистером Кэненом. Иви считала, что ее приоткрытый рот во время поцелуя как раз и покорил учителя. Но Джой не знала точно, как это делается. Втайне она надеялась, что инициативу возьмет на себя Бойд, но он этого не сделал. На какое-то мгновение он прижал ее к себе, и все.
– В одиннадцать я должен быть в кровати, – сказал он. – У меня строгий режим, ведь я собираюсь войти в сборную университета.
