Близился очередной уик-энд; непредвиденных задержек не случилось, и Флоренс успела на вечерний поезд. Отец остановил машину у полуоткрытых дверей дома, который в вечерних сумерках в самый разгар мая выглядел чрезвычайно приветливо. Флоренс вошла и прошмыгнула из широкого коридора в кухню, где стряпала ее мать.
— Макароны с сыром! — радостно воскликнула Флоренс. — Привет, мамочка! — Девушка обняла мать, потом на шаг отступила и обвела ее взглядом. — Ты не слишком устаешь? Мисс Пейн тебе помогает?
— Да, даже очень помогает. И я чувствую себя прекрасно. А как у тебя дела?
— Устроилась я замечательно, работа довольно интересная, и миссис Твист ко мне очень добра.
— А мистер Фитцгиббон?
— О, он очень занятой человек, мама. Помимо работы в разных больницах у него огромная практика, он ездит…
— Тебе он нравится, детка? — прямо спросила мать.
— Он очень внимателен к своим служащим, — прощебетала Флоренс. — Сходить за папой? Он пошел в гараж.
— Пожалуйста, милая. — Миссис Нейпир проводила Флоренс взглядом, размышляя о том, почему дочь пропустила ее вопрос мимо ушей.
Выходные, как всегда, пролетели быстро, но, сев в поезд в Шерборне, Флоренс поймала себя на мысли, что с нетерпением ждет предстоящей рабочей недели. Высунувшись из окна вагона, чтобы проститься с отцом, она так ему и сказала:
— Мне очень интересно работать у мистера Фитцгиббона, папочка, я встречаюсь со столькими людьми.
Викарий не замедлил передать эти слова своей жене.
— Это просто замечательно, — заметила миссис Нейпир. Может, через неделю, подумала она, дочь больше расскажет о мистере Фитцгиббоне. Материнское чутье подсказывало миссис Нейпир, что здесь что-то не так, недаром дочь едва обмолвилась о враче.
Между тем мысли Флоренс были целиком заняты мистером Фитцгиббоном — возможно, потому, что она до сих пор не могла для себя решить, нравится он ей или нет, несмотря на то, что он угостил ее таким великолепным обедом. Солнечным майским утром девушка шла на работу, и даже Лондон, по крайней мере район Уимпол-стрит, пробуждал в ней радостное чувство. Миссис Кин в консультации еще не было. Флоренс прибрала процедурный кабинет, открыла окна, подготовила все для утреннего кофе, наполнила чайник, думая, что они с миссис Кин выкроят минутку, чтобы попить чаю, и отправилась взглянуть в регистрационный журнал.
Первый пациент был назначен на девять утра. Первичное обследование, а значит, отметила про себя Флоренс, прием продлится довольно долго. Два других придут на проверочный осмотр. Флоренс вскоре узнает их истории. Следующая запись, сделанная рукой миссис Кин, Флоренс насторожила: в журнале был указан только адрес — знаменитый дом, открытый для посетителей. И Флоренс, как только регистраторша пришла на работу, не удержалась от расспросов.
— О да, дорогая, — заглянув ей через плечо, сказала миссис Кин, — пациентам не обязательно приходить сюда, иногда мистер Фитцгиббон посещает их на дому. Сразу после этого он едет в больницу Коулберта. Давай поглядим, похоже, сегодня он проведет там целый день; по понедельникам он частенько возвращается туда еще и вечером, чтобы проверить состояние больных после операции. Итак, днем у нас только леди Хэмптон, причем не раньше половины четвертого. — С этими словами миссис Кин повесила на вешалку жакет и поправила старомодную прическу. — Еще есть время выпить чаю.
Первая пациентка появилась минута в минуту, но, к несчастью, мистера Фитцгиббона пока не было на месте. Миссис Кин обменивалась с пациенткой дежурными фразами о здоровье и о погоде, когда раздался телефонный звонок. Флоренс вошла во врачебный кабинет и сняла трубку.
— Пришла миссис Пик? — Это был один из тех дней, когда на мелкие учтивости мистеру Фитцгиббону не хватало времени.
— Да, сэр.
— Я буду через десять минут. Займите ее, ладно? — И, прежде чем Флоренс успела ответить «да, сэр», в трубке раздались гудки.
Миссис Пик была худощавой, суетливой дамой, за ее прекрасными манерами проглядывал страх. Провожая ее в кабинет, Флоренс ей объяснила, что мистер Фитцгиббон просит взвешивать первичных пациентов перед приемом, измерять им давление и так далее. Тем же ласковым тоном девушка продолжала говорить о том о сем, делая записи в медицинской карточке. Прошло уже больше десяти минут, но, к счастью, когда медсестра заканчивала свой монолог, над входом во врачебный кабинет загорелась красная лампочка.
