— Оберт! — Фелиция приподнялась на горе подушек. — Оберт, я ведь умираю, правда? Они поэтому послали за тобой?
Сняв накидку и шляпу, Оберт сел на край кровати и обнял жену за плечи.
— Если бы ты умирала, то в первую очередь они послали бы за исповедником, — бодро сказал он. — Настоятельница позвала меня, потому что только я, по ее мнению, способен тебя успокоить.
— О, мне так больно! И с каждой секундой становится еще больнее. — Фелиция содрогалась в объятиях Оберта, с началом новой схватки она что есть силы вцепилась ногтями в его рубашку. — Я так боюсь! — с трудом переводя дух, произнесла она.
Оберт ласково обхватил лицо жены ладонями.
— Я тоже боюсь, когда вижу тебя в таком состоянии. Фелиция, любимая, пойми, нельзя выиграть сражение, не веря в победу. В битве при Гастингсе мы бы непременно проиграли, если бы не фанатичная вера герцога в победу. Ты должна бороться. Делай все, что советуют сестры, — они мудрые и опытные. Я буду рядом, обещаю. Если не в комнате, то за дверью. — Он нежно поцеловал жену в висок, затем в дрожащий уголок рта.
Слова Оберта донеслись до Фелиции словно издалека.
— Помоги мне, Оберт, — прошептала она. — О, Господь Всемогущий, помоги.
С Гарольдом в одной руке и с кувшином эля в другой, Эйлит спустилась к кузнице. Весь день она с тревогой поглядывала на малыша: он еле дышал, и глаза потускнели. Воздух вырывался из легких с тихим стоном. Утром мальчик почти не ел — груди Эйлит ныли, разбухнув от избытка молока. Гульда отправилась куда-то принимать роды и обещала заглянуть только вечером.
Из кузницы донесся грубоватый смех Голдвина. Открыв плечом дверь, Эйлит вошла внутрь. Муж и стоявший рядом с ним высокий рыжеволосый норманн Рольф де Бриз одновременно обернулись и посмотрели на нее. Пристальный взгляд последнего вызвал у Эйлит легкое раздражение и непонятный страх. Норманн почтительно склонил голову в знак приветствия. Присев на край рабочего стола, он наблюдал, как оружейник ловкими движениями скручивал из обрезков стальной проволоки кольца для кольчуги.
— Посмотри-ка, Эйлит, у меня появился ученик, — Голдвин кивнул головой в сторону гостя.
Как поразительно быстро этому де Бризу удалось наладить отношения с Голдвином! Один почти не говорил по-английски, другой ни слова не знал по-французски. Чувствуя себя немного скованно, Эйлит поклонилась в ответ, а затем поставила кувшин с элем на скамью.
— Извините, но мы не держим вина, — обронила она, на самом деле не испытывая никакого сожаления по этому поводу.
— Неважно, я уже начал привыкать к элю, — с улыбкой отозвался норманн. — Ваш супруг любезно согласился продать мне кольчугу и пообещал сделать новый шлем.
На взгляд Эйлит, де Бриз держался непозволительно свободно и даже дерзко. Энергия, исходящая от его стройного тела, казалось, заполнила все углы тесной кузницы. Насторожившись, молодая женщина придвинулась к мужу.
— А как насчет «никаких дел с норманнами»? — с легкой иронией поинтересовалась она. — Значит, кольчуга и шлем?
Помрачнев, Голдвин кашлянул в кулак.
— Я по глупости чуть не отказался от выгодного предложения. А кольчуга была сделана для английского тана, который так и не вернулся из Стампфорд-Бриджа. Два месяца она провалялась без дела, а сегодня приглянулась этому норманну. Между прочим, вчера мне показалось, что ты хотела, чтобы я с ними сотрудничал.
Эйлит бросила беглый взгляд на де Бриза — он наблюдал за ней с нескрываемым любопытством.
— Так оно и есть. Просто сейчас я немного удивилась, вот и все.
Она собралась было уходить, но Голдвин задержал ее. Взяв в руки Гарольда, он с гордостью показал мальчика норманну.
— Это мой сын. Когда он вырастет, кузница перейдет к нему. Я научу парня всему, что знаю сам. И вот увидите, он станет самым лучшим оружейником в Англии.
Эйлит неохотно перевела хвастливые слова мужа. В этот момент маленький Гарольд тихо захныкал. Из набухших грудей Эйлит тотчас начало сочиться молоко; на платье расплылись мокрые пятна. Перехватив взгляд де Бриза, она совсем растерялась. Ей показалось, что в кузнице вдруг стало ужасно тесно, что в ней не осталось места ни ребенку, ни Голдвину — только она и рыжеволосый норманн. В мгновение ока кровь застучала у нее в висках, дыхание участилось. Эйлит хотелось бежать куда глаза глядят. Выхватив сына из рук Голдвина, она пробормотала что-то о пригорающем молоке и стрелой вылетела из кузницы.
