— Спасибо. Я попрошу его, — сказала Вирджиния. — Ваша сестра некоторое время побудет у вас?
— Побудет, хотя я и не знаю, как долго. Сначала она была в Своем турне, а потом возникла эта история с ролью в телепьесе, которая поначалу спутала ей все карты и которую ей в конце концов так и не дали. Сама она говорит, что сильно устала и потому не может строить никаких планов на будущее. Все будет зависеть от того, дадут ей какую-нибудь роль, на которую, по ее мнению, стоило бы согласиться, или нет. А в общем-то, конечно, мы уже привыкли к тому, что когда она наконец приезжает домой, то у нее вообще все неопределенно и она совершенно неожиданно может сорваться с места и, не предупредив никого, куда-нибудь снова уехать. В общем, известное дело — сценическая жизнь, — преданным тоном проговорила Лизель, пребывая в блаженном неведении относительно того, что своим рассказом спровоцировала реакцию Вирджинии, на одну десятую состоявшую из любопытства, а на остальные девять десятых — из в общем-то необоснованной неприязни к незнакомой пока Ирме Мей. Личные апартаменты Меев располагались в пристройке к частично обшитому деревом пансиону для гостей; в это время года мебель во всех его комнатах была тщательно укрыта чехлами, а окна плотно закрыты шторами. Заведение планировалось открыть к пасхальным праздникам, перед которыми, по словам Лизель, ей предстояло в авральном порядке навести во всех помещениях чистоту и проделать все остальные приготовления. Пока же родители пребывают на Канарских островах, она справлялась с работой по дому при содействии лишь мальчика-слуги и еще одной приходящей из города женщины. При этом Лизель решила заранее предупредить Ирму о весенней уборке пансиона, ибо знала, что сестрица всегда терпеть не могла подобную работу и к назначенному сроку обязательно постарается куда-нибудь смыться…
Представляя в тот вечер Вирджинию своей сестре, Лизель так прямо и сказала ей об этом, причем сама Ирма даже не пыталась опровергать справедливость ее слов.
— Уж можешь быть уверена, что к тому времени я обязательно постараюсь оказаться в каком-нибудь другом месте! — заявила Ирма, фамильярно кивая Ингрэму Эшу и протягивая Вирджинии руку.
«…Далеко не уродина…» Хотя, по оценке Вирджинии, также отнюдь не идеальная красавица. На фоне ярких, неестественно посеребренных волос Ирмы даже белокурая головка Лизель казалась какой-то посеревшей; глаза прикрывали тяжеловатые веки, а золотисто-бронзовая кожа имела модный лоснящийся оттенок. Верхняя губа была вытянута в струнку, тогда как нижняя оказалась чрезмерно пухлой и к тому же оттопыривающейся. Да и фигура ее, облаченная в шелковый брючный костюм, также оказалась довольно специфической: с широкими плечами и узкими бедрами, она скорее походила на мальчиковую — гибкую и худощавую.
Во внешности Ирмы Мей, пожалуй, не было абсолютно ничего такого, что имело бы отношение к подлинной красоте. Один лишь животный магнетизм, привлекавший к себе внимание и проступавший буквально в каждом чувственном жесте, в каждой интонации ее манерно растянутого голоса. Вирджиния даже поймала себя на мысли: «Как я смогла догадаться, что она окажется именно такой — в общем-то даже и не хорошенькой, а просто несущей в себе мощный заряд сексуальности?» — и невольно удивилась поразительно малому сходству между обеими сестрами, что никак не наводило на мысль об их родстве.
Когда Ингрэм Эш по привычке чмокнул Лизель в щеку и потрепал ее по голове, Ирма не удержалась и поддразнила его:
— Что же ты, мой друг, меня не поцеловал, а?
— Такой поцелуй не для тебя, — парировал он. — Сомневаюсь, чтобы он соответствовал твоим стандартам.
— А откуда тебе известно, какие они, мои стандарты?
— Можно догадаться.
— Так не годится. Впрочем, когда-нибудь ты и это узнаешь, если, конечно, я позволю.
Когда Ингрэм повернулся к Лизель, спросившей его, что он будет пить, Ирма переключила свое внимание на Вирджинию.
— Так, значит, вы и есть новая владелица виноградников? А вы знаете, что, насколько мне известно, во всем нашем районе еще не было ни одной женщины-хозяйки? Боюсь, что сама бы я этого просто не вынесла. А ты, — Ирма глянула чуть в сторону и снова обратилась к Ингрэму Эшу, — как ты относишься к новому типу тирании? Уж сам-то ты наверняка успел превратиться в настоящего деспота? Уверена, что эта леди — просто воск в твоих опытных руках? Или скорее прилежная ученица? Ну, расскажи нам, какая она?
