– Она перевернулась, – с улыбкой пояснила Шарлотта. – А теперь немного поспит. Обычное дело.
– Она? – Джини убрала руку. Зависть и страстное желание иметь собственного ребенка с такой силой сдавили ее сердце, что она едва не задохнулась и быстро отвернулась к плите.
– Я верю Роуленду. – Шарлотта радостно засмеялась. – Знаю, что он надо мной подшучивал, и все же верю. Роуленд – такой странный! Я не удивлюсь, если он на самом деле обладает неким волшебным даром. О, чай? Как здорово! Выпью чашечку, а потом оденусь и пойду в магазин. Это у нас – центр всевозможных слухов и сплетен. Если что-то и случилось, там об этом уже знают.
Внезапно Шарлотта умолкла и резко обернулась. Джини, повернув голову, услышала звук торопливых шагов и голос, отчаянно зовущий кого-то. По открытой террасе бежала женщина. Она без стука открыла дверь в кухню. Только когда она начала говорить и Джини услышала знакомый акцент, она узнала в этой белой, как полотно, дрожащей всем телом женщине только недавно так роскошно одетую Сьюзан Лэндис.
– Господи, о Господи, Шарлотта! – сбивчиво начала она. – Ты должна мне помочь. Я звоню, звоню, звоню без конца. Я только что из особняка. Там на каждом шагу – полиция… – Женщина пошатнулась, ухватилась за спинку стула и издала странный гортанный звук. – Помоги мне, пожалуйста! Случилось что-то ужасное. Кассандра мертва, а Майна исчезла. Она такая хорошая, добрая девочка, ей ведь всего пятнадцать! Прошу тебя, Шарлотта! Я пытаюсь объяснить полицейским, что Майна пропала, но они меня словно не слышат.
* * *
В половине десятого утра Роуленд сидел в маленькой, насквозь пропахшей никотином комнате для допросов главного полицейского управления Челтенхэма. Он находился тут уже с половины седьмого, так и не успев ни побриться, ни поесть, ни поспать. Макс, который привез его сюда, сидел в такой же комнатке через стену. Именно он первым опознал тело Кассандры Морли и теперь, вероятно, занимался тем, чем пришлось заниматься Роуленду на протяжении трех часов кряду – вновь и вновь пересказывать события прошлого вечера.
Роуленд дал показания, а затем был вынужден отвечать на бесконечные вопросы: в котором часу, когда, как? Почему он очутился в таком глухом месте в такой поздний час, да еще один? Зачем он двигал труп?
– Потому что я не знал, что она мертва, – отвечал Роуленд. – Она лежала в странной позе. Я ощупал ее шею и позвоночник, пытаясь обнаружить повреждения, затем перевернул и…
– А вы что, врач?
– Нет, но у меня имеется подготовка в оказании первой помощи.
– Вот как? Откуда же?
– Видите ли, я увлекаюсь альпинизмом. Я совершал восхождения в Шотландии, в Альпах, я знаю, как обнаруживать подобного рода повреждения, и сделал это автоматически. Я пытался обнаружить какие-то видимые травмы. Может быть, рану на голове… Не знаю.
– Вы не пытались делать ей искусственное дыхание?
– Нет. У нее не было пульса и…
– Вы в этом уверены?
– Боже ты мой! – вышел из себя Роуленд. – У нее уже было трупное окоченение. К тому моменту, когда я ее нашел, девушка была мертва уже несколько часов.
Дальше продолжалось в том же духе. Сначала его допрашивал один полицейский, затем – другой. Постепенно к Роуленду пришло неприятное осознание того, что ему не верят. Затем тактика допроса изменилась. Тон полицейских приобрел менее враждебную окраску. Видимо, они получили результаты вскрытия, да и Макс подтвердил своим рассказом слова Роуленда. И все же последнего не покидало ощущение того, что его подозревают – хотя бы только потому, что он – мужчина. Ничего подобного раньше ему испытывать не приходилось.
Показания Роуленда были запротоколированы, перечитаны и отправлены на перепечатку. Из-за двери комнаты для допросов доносился непрекращающийся шум. В полицейское управление привезли некоторых участников сборища возле амбара. Их допросили и обыскали. Роуленду, однако, об этом было неизвестно, и никто не взял на себя труд проинформировать его об этом. Примерно в девять часов ему принесли чашку чаю, которого он не просил, а спустя еще час в комнату вернулся старший детектив. Это был мужчина среднего возраста. В разговоре с Роулендом он уже успел сообщить, что является отцом двух девочек-подростков. Выглядел он усталым и был, видимо, измучен не меньше Роуленда. Проведя руками по лицу, детектив сел и протянул Роуленду его показания. Они были перепечатаны, и их было необходимо подписать.
