Джини закрыла лицо руками. Она не собиралась признаваться в этом. Хотя бы потому, что заранее знала, какой будет его реакция. Один раз она уже увидела ее – в их уродливом желто-коричневом гостиничном номере, когда она сообщила Паскалю о том, что у нее запаздывают месячные. На его лице попеременно появились тревога, волнение и наконец даже что-то вроде страха.
– Дорогая… Но ты, я надеюсь, продолжаешь принимать противозачаточные таблетки? Что же в таком случае?..
– Да, принимаю. Наверное, просто переработала. Устала.
– Ты уверена, Джини? Ты не могла по рассеянности принять таблетку на два-три дня позже срока? Милая, ты выглядишь такой усталой!
– Нет, я все проверила. Не волнуйся, задержка наверняка связана с усталостью. Со мной и раньше такое случалось.
После этого он попытался заключить ее в объятия, а затем стал настаивать на том, чтобы она сходила к врачу и на всякий случай проверилась. Сделав это и убедившись в том, что она не беременна, Джини боялась встречаться с Паскалем взглядом, опасаясь увидеть в них облегчение. Глядя в пол, она тихо спросила:
– А если бы это оказалось правдой? Если бы я действительно забеременела? Что тогда, Паскаль?
– Не знаю, дорогая… – Он обнял ее за плечи. – Ведь мы провели здесь только половину положенного срока. И ты сама так хотела получить эту работу. Твоя карьера значит для тебя очень многое. Ты говорила, что не хочешь иметь детей. Сейчас, когда мы с головой ушли в работу, постоянно в переездах, часто рискуем, такое решение было бы ошибкой.
– Ошибкой?
– Я хочу сказать, что мы не планировали этого, милая. Мы не собирались… А уж совершать нечто подобное в таком пекле, как здесь…
Не в силах говорить, Джини отвернулась. От нее не могла укрыться горячность, с какой он говорил. Джини даже показалось, что в его голосе она уловила нотку раздражения.
Он прав, сказала она себе. Его подход в данном случае отличался прагматизмом и ответственностью. «Он не хочет иметь еще одного ребенка, – думала она. – Он не хочет ребенка от меня».
Боль была очень сильна. Несмотря на всю весомость его доводов, желание иметь ребенка не уходило. Джини по-прежнему хотела родить и даже сейчас, спустя столько времени после отъезда из Боснии, продолжала цепляться за надежду на то, что она беременна. Она помнила тот час и то место, где возникло это желание. В Мостаре. Она видела слишком много погибших детей, и теперь ее тело настойчиво диктовало ей свою волю. Ей хотелось чувствовать, как внутри нее растет ребенок, ей хотелось, чтобы Паскаль стал свидетелем его появления на свет.
Пятнадцать минут, по всей видимости, миновали. Не поднимаясь с края ванны, Джини взяла полоску бумаги и сравнила ее с цветными квадратиками на круглой железной коробочке, напомнившими ей школьные уроки химии. Приговор, который она прочитала, наполнил ее душу отчаянием. Именно этого она одновременно ждала и боялась: бумажная полоска стала голубой.
* * *
Первой из объятий сна выбралась Шарлотта. Зевая и жалуясь на то, что ее разбудили полицейские сирены, она спустилась на кухню, кутаясь в синий теплый халат. Джини поспешно отвела взгляд от большого живота хозяйки дома. Не замечая, как покраснели глаза Джини, Шарлотта шикнула на собак.
– Ничего не понимаю! Макс оставил мне записку. – Она взмахнула зажатым в руке листком бумаги. – Не захотел меня будить, а я спала, как колода, и ничего не слышала. А оказывается, произошел какой-то несчастный случай. Они с Роулендом вчера ночью, после того, как мы легли спать, вызывали полицию. Но почему их до сих пор нет? Где они могут быть? Почему не позвонили?
– Я сейчас приготовлю чай, – поднялась Джини. – Не волнуйся, Шарлотта, ничего серьезного не могло случиться. Они появятся, и все объяснится очень просто. Иначе Макс разбудил бы тебя.
– Нет, не разбудил бы. Он безумно заботлив. Опекает меня и… – Она похлопала себя по животу. – Нашу дочку. Смотри-ка, она снова шевелится. Вот здесь. Потрогай, Джини. Правда, удивительно? Такая маленькая, и такая сильная!
Джини позволила женщине взять свою руку и положить на выпуклый живот. Ее поразило, какой он упругий. Сначала она ничего не чувствовала, но затем ощутила легкую дрожь и отчетливое движение. Как будто какая-то маленькая ручка или ножка пыталась разрушить стеньг своего тесного убежища. Затем все затихло, но вскоре снова началось. Пальцы Джини ощущали, как под ними пробегают волны.
