Майна тихо сидела в углу, пока Стар и эта ужасная старуха переговаривались о чем-то вполголоса по-французски. И та во время разговора все поглаживала его по руке, заглядывала ему в глаза, готова была чуть ли не на колени перед ним встать, точно он для нее был каким-то божеством. При этом старая развалина постоянно твердила что-то о Марии. Это было единственное слово из их разговора, которое Майне удалось разобрать. Мария то, Мария се… Прежде чем отправиться на квартиру к старухе, Стар дал Майне покурить «травки». «Косяк» оказался крепким, однако на сей раз она не «улетела». Напротив, ей стало дурно. Было такое впечатление, что она попала в какое-то тесное замкнутое пространство, точно ее, будто какую-нибудь белку, посадили в клетку. Голова шла кругом, мозг словно плавился. Любая мысль, едва зародившись, тут же угасала. В квартире старухи и без того было жарко и душно, а тут еще Стар усадил ее на стул возле самой батареи, отчего ей стало еще хуже.
В конце концов под странный воркующий говорок старухи Майна начала сползать со стула, точно зная, что в следующую секунду или потеряет сознание, или ее прямо здесь же стошнит. Подхватив подружку под руки, Стар, не скрывая раздражения, отволок ее в ванную. В этот момент он был зол как дьявол. Причина этого раздражения заключалась в старухе: все, что та говорила ему, вызывало у него бешеную злобу. Несмотря на головокружение, Майна сразу же поняла это.
– Старая глупая сука, – прошипел Стар, когда они вышли на свежий воздух. – Вчера от завтра отличить не может. Все планы мне спутала. Завтра опять сюда переться.
– Но почему, Стар? – удивилась Майна, тут же испугавшись собственной смелости. Однако на сей раз, проявив редкую снисходительность, он ответил:
– Потому что мне надо здесь кое с кем встретиться. С подружкой одной. Она должна была ждать меня здесь, но ничего не получилось, поскольку эта старая кочерыжка вечно путает понедельник со вторником. Ну ничего, у меня еще есть время. – Стар внезапно остановился. – Вон ту аптеку видишь? Пойди купи там краску для волос. Вот, возьми. – Он сунул ей в руку деньги. – Да пошевеливайся, не тяни. Сам я не могу. Мужчина – и вдруг покупает краску, которой пользуются женщины. Меня там сразу запомнят. Лучше ты. Ну давай, живее.
Майна взяла деньги. В ее душе теплилась надежда, что в аптеке есть телефон. Но его там, как назло, не оказалось. Отыскав пакетик с нужной краской, она расплатилась в кассе. В голове ее возник вопрос, не была ли подругой Стара, с которой он должен был встретиться, женщина, виденная ею в аэропорту, – та, которую он назвал Марией Казарес. Выйдя из ванной в старухиной квартире, Майна из любопытства заглянула в спальню. Эта спальня была похожа больше на святилище – там стояла огромная кровать, покрытая розовым шелковым одеялом на пуху, и повсюду были фотографии Марии Казарес. Этих фотографий были десятки, и торчали они везде, куда ни кинь взгляд, – на столах, комодах, стенах комнаты.
«Хотя нет, – мысленно поправила себя Майна. – Мария Казарес не друг Стару. Она его враг. Он сам говорил».
Стоять на пороге церкви было зябко. Стара не было уже пять минут. Девушка бочком выскользнула наружу и крадучись пошла через улицу, готовая в любой момент шмыгнуть обратно. Запахи жареного мяса и пряностей пьянили ее. Прильнув к витрине ресторана, она только сейчас осознала, что умирает с голоду. Стар никогда не хотел есть. По крайней мере не говорил об этом. Прошло уже несколько часов, с тех пор как они ели в последний раз. В зеркале рядом с дверью ресторана, очень близко от себя, Майна увидела странную девицу и вздрогнула. До нее не сразу дошло, что эта девушка, вид которой так потряс ее, – она сама. Майна ошеломленно глазела на собственное отражение. Повернувшись к зеркалу боком и сняв с головы шарф, она скорчила себе рожу. Слезы готовы были брызнуть из ее глаз. Стар собственноручно постриг ее, а потом она покрасила себе волосы. Когда краска высохла, он позволил ей всего секунду поглядеться в ручное зеркальце, а потом несколько минут приговаривал, какой она стала красавицей. Он действительно казался очень довольным.
