И вот однажды утром, вооруженные люди вошли в камеру монастыря в Сизуин, где находилась «бывшая» королева.
— Именем короля, вы должны последовать за нами! Бедная затворница привстала в страхе:
— Куда вы меня поведете?
— Король запретил нам это говорить.
Энжебурж задрожала от страха. Она подумала, что ее поведут куда-нибудь в тихое место, чтобы спокойно заколоть, и сожалела о смерти в двадцать пять лет.
Но она покорно вышла из камеры и села на приготовленную для нее лошадь.
Посланцы короля не получали приказа убить ее. Король ограничился указанием перевести ее в тюрьму, расположенную в более глухом и укромном месте. Энжебурж пришлось прожить там долгие годы.
Не очень счастливой была и жизнь Агнесс. Всецело поглощенная своей любовью, она умоляла Филиппа Августа бросить все и уехать с ней подальше от Парижа, подальше от Франции…
Но Филипп Август даже в то время, когда он впал в немилость папы и его народ начал в нем сомневаться, желал остаться королем и думать об интересах своего государства. Он снова присоединил к королевским владениям графство Эвре, принадлежавшее английскому королю, женив (обряд из-за Интердикта состоялся в Нормандии) своего сына, принца Людовика, на внучке Алиеноры — Бланке Кастильской (этот брак мог внушить надежду на примирение между двумя соперничавшими династиями), а также обнародовав знаменитую грамоту, обозначившую привилегии Парижского университета. Чтобы показать папе, что он хозяин своей страны, прогнал многих епископов, выслав их за пределы Франции и конфисковав их имущество.
В сентябре 1200 года на восьмом месяце Интердикта беспокойство народа стало вызывать опасения. Во многих местах не захороненные трупы выделяли такой смрад, что отравленными были уже целые деревни. Король знал, каким неприятностям подвергались его подданные, но не хотел уступать. Когда ему советовали отвергнуть Агнесс и приступить к переговорам с папой, он начинал кричать, сверкая глаза ми:
— Мы с ней вместе на века! Я лучше откажусь от веры, чем от нее!
Однако вскоре он вынужден был уступить. Чувствуя, что гнев народа, угрожавшего взбунтоваться, продолжает расти, король отправил послов в Рим умолять папу отменить Интердикт и рассмотреть законность его брака с Энжебурж на вселенском соборе, решению которого он обещал подчиниться.
Непреклонный Иннокентий III потребовал, чтобы Филипп Август отверг Агнесс и вновь призвал Энжебурж. Филипп Август подчинился.
Проводив Агнесс до замка в Пуасси, он поместил не признанную папой королеву в замок Сент-Лежеран-Ивелин, около Парижа.
Интердикт, длившийся девять месяцев, был отменен.
Вселенский собор, который просил созвать король, собрался в Суассоне, в присутствии сильно удивленной Энжебурж. Бурные дебаты складывались не в пользу Филиппа Августа. И он решился поступить следующим образом. Резко встав, он объявил, что признает Энжебурж своей законной супругой и возвращает ей все права.
— Я никогда не прекращал ее любить, — сказал он.
И не дав изумленным кардиналам прийти в себя, он вывел ее на улицу, посадил на коня и увез…
А собор был распущен.
Это было то, что хотел король, ибо теперь речь шла о притворстве Энжебурж, и бедная королева не замедлила вернуться на годы в заточение.
* * *
Узнав о происшедшем в Суассоне, Агнесс, ожидавшая ребенка, была в отчаянии.
— Филипп! Мой любимый Филипп, — взывала она, — почему ты от меня отказался?
Беспрестанно рыдая, она думала, что король вновь полюбил Энжебурж. Временами она переставала плакать и забрасывала вопросами дам, находившихся вместе с нею в замке Пуасси.
— Когда он увозил Энжебурж на коне, он ее обнимал? Разговаривал с ней? А что делала она?
Никто не мог ей ответить, и она впадала в тревожное состояние, почти теряя сознание.
Через месяц у нее родился мальчик.
— Вы думаете, король приедет ко мне посмотреть на своего сына? — спрашивала она.
Ее, естественно, обнадеживали, но Филипп Август, не желая нового конфликта с папой, так и не приехал в Пуасси.
Агнесс была разочарована. Она перестала есть и плакала дни и ночи.
Когда сообщили, что Энжебурж помещена в тюрьму в Этампе, она решила, что ее обманывают, и, в ответ улыбнувшись, просто сказала: