– Умоляю, не забудьте задуть свечу, Ферди. Мне бы не хотелось лишать вас и вовсе сна, поскольку до рассвета осталось несколько часов.
– До рассвета! – ахнул Ферди. Его изумление сменилось гневом. – Послушайте, не будете же вы поднимать меня с постели в столь ранний час! Клянусь вам, я не позволю! Хочу предупредить вас: я не поднимаюсь ранее полудня!
– Не забудьте о свече, Ферди, – повторила Люсинда.
Он тщетно посылал в ее адрес ругательства: она не обратила внимания и с треском захлопнула за собой дверь. С другой стороны дверной панели в нее что-то ударилось. Она была так разгневана, что хотела было разобраться, но остановила себя. Разоблачение детской выходки кузена не было бы победой над ним. Она сказала то, что хотела, и изложила свой ультиматум. Что-то большее просто свело бы ее удовлетворенность на нет.
Кроме того, ее внимания требовала и другая половина конфликта. Люсинда вздохнула и повернула к двери спальни мисс Мейз. Она увидела, что дверь была приотворена, и в щель просачивался свет. Она толкнула дверь, отворяя ее. До ее ушей долетели рыдания, подчеркнутые случайно сказанным словом мисс Блайт, которая тихо говорила с мисс Мейз.
– Что за странный финал такого прекрасного вечера! – воскликнула Люсинда, войдя.
Как только мисс Мейз увидела ее, лицо ее исказилось мукой.
– О, леди Мейз! Я так… несчастна! Простите! Если бы я знала… Я не знала! Не знала! Ах, ах! Я думала, что вам это будет приятно!
– Приятно? – Люсинда посмотрела на мисс Блайт в изумлении. – Да о чем вы говорите, черт возьми? Почему это мне было бы приятно?
Мисс Блайт подошла к тазу с водой, чтобы вновь намочить полотенце.
– Не нужно ругаться, Люсинда, – сурово заметила она.
Люсинда опомнилась и вспыхнула.
– Вы, несомненно, правы, Тибби! Я позволила себе выйти из себя. Умоляю, простите.
Мисс Блайт молча кивнула. Она подошла к мисс Мейз, взяла ее за подбородок. Красное опухшее лицо Агнес говорило о том, что она глубоко несчастна. Мисс Блайт вытерла его холодной водой.
– Ну полно, Агнес. Это принесет вам облегчение, – утешала она. – Теперь вы сможете поговорить с леди Мейз.
Вряд ли такая перспектива обрадовала мисс Мейз, поскольку та содрогнулась. Тем не менее она повернула лицо к Люсинде. В ее карих опухших глазах был страх, что напомнило Люсинде пойманного кролика.
Люсинда присела рядом со своей золовкой и взяла ее за руку.
– Агнес, с чего вы взяли, что мне будет приятно застать вас вместе, с мистером Стэссартом? Вам не приходило в голову, что не подобает навещать джентльмена в его спальне?
Мисс Мейз вновь содрогнулась. Она быстро замотала головой, отказываясь взглянуть на Люсинду.
– Мисс Блайт мне все объяснила. Я так порочна, так порочна!
В ее голосе было такое отчаяние, что Люсинда вскинула на мисс Блайт вопрошающий взгляд. Мисс Блайт покачала головой. Люсинда поняла так: я сделала все, что в моих силах.
– Вы, несомненно, сделали большую глупость. А теперь послушайте меня внимательно, Агнес. Нет, взгляните мне в глаза! Вот и хорошо. Когда я пригласила вас остаться здесь на сезон, я взяла на себя ответственность за вас. Я не могу сейчас просто умыть руки. Это будет неблагородно с моей стороны.
Мисс Мейз обвила Люсинду руками и прижалась к ней.
– Вы слишком добры ко мне! Я не заслужила этого, в самом деле, нет!
Люсинда попыталась вырваться, но объятия золовки были слишком крепкими. Она со смехом воскликнула:
– Агнес, вы меня задушите. Мне вовсе не хочется задохнуться в ваших объятиях.
Объятия мисс Мейз немедленно разжались. Она встревоженно посмотрела на Люсинду.
– Я не причинила вам вреда, миледи? Умоляю, скажите!
– Нет конечно. Ах, Агнес, вы такая простушка.
– Я знаю, что я очень глупа. Все всегда это говорили. Значит, это правда, – тихо вздохнув, проговорила мисс Мейз.
Люсинда была рада тому, что эмоциональный взрыв мисс Мейз прошел. Она услышала облегченный вздох со стороны мисс Блайт, и почти рассмеялась. Но в данной ситуации это было совсем неудобно. По крайней мере, мисс Мейз была бы сконфужена еще более, а Люсинда не могла этого допустить. Ей нужно было сказать золовке кое-что важное.
