Маленькие птички перелетали с ветки на ветку большого дерева. Птичка побольше осмелела и слетела на землю совсем рядом. Она была такая дерзкая. Ангелочек улыбнулась. Легкий бриз наполнял свежестью комнату — вместе с этим ветром она вдруг почувствовала запах, такой знакомый… Точно так же пахли цветы рядом с маминым домом… Она закрыла глаза и вдыхала аромат из далекого прошлого.
Снова открыв глаза, она посмотрела вдаль.
— О, мама, — дрогнувшим голосом произнесла она. Слабость вскарабкалась по позвоночнику, и опять заныли ребра. Появилась дрожь, голова закружилась. Вошел Михаил. Увидев, что она раздетая стоит у окна, он, ни слова не говоря, снял с кровати покрывало и накинул ей на плечи. Она пошатнулась под тяжестью ткани. Он подхватил ее на руки.
— Ты давно встала?
— Не слишком давно, чтобы меня опять запихивать в кровать. — Он держал ее на руках, как ребенка, и согревал своим теплом. От него пахло землей и солнцем. — Ты можешь посадить меня. Только не в кровать. Я всю жизнь провела в кровати и меня тошнит от этого.
Михаил улыбнулся. Она не собиралась делать что–то в полсилы, даже вставать на ноги. Он усадил ее на стул у огня и подбросил дров в камин.
Боль пронзила ее тело. Она впилась руками в подлокотники, ощущая каждую частичку своего тела, к которой Магован приложил свой кулак и свой сапог. Он оставил не слишком много здоровых мест на ее теле. Осторожно она прикоснулась к своему лицу и нахмурилась.
— У тебя есть зеркало?
Михаил взял блестящий кусок жести, который использовал для бритья, и протянул ей. Несколько минут она в ужасе рассматривала себя. Насмотревшись, вернула ему зеркало.
— Сколько ты за меня заплатил?
— Все, что у меня было. Она слабо усмехнулась.
— Мистер, вы глупец. — Как он вообще мог смотреть на нее в таком виде?
— Не волнуйся, у тебя нет неизлечимых повреждений.
— Да ну? Xopionio, что хоть все зубы чудом остались на месте. Это единственное, что уцелело.
— Я женился не на твоем лице.
— Ну конечно, нет. Ты женился на мне, потому что тебе понравился мой характер. Или тебе Бог сказал это сделать?
— Может быть. Он, наверное, увидел, что рога на твоей голове подходят по размеру к отверстиям в моей.
Ангелочек положила голову на спинку стула.
— Я знала, что ты сумасшедший, еще в самый первый раз, когда тебя увидела. — Она устала от долгого противостояния боли и подумала, как здорово было бы опять лечь на спину на этом соломенном матрасе. Она смогла встать на ноги, но, сделав шаг, упала на пол, чуть было не сломав себе нос.
Михаил подошел к ней и нежно поднял ее, не обращая внимания на ее протест.
— Мистер, я же сказала, что пока не хочу ложиться.
— Отлично. Сиди в кровати.
— Что случилось с моими вещами?
— Я забыл про них. Да и то, что ты носила тогда, теперь тебе не пригодится. Жена фермера не носит шелк и кружева.
— Естественно. Надо полагать, она носится голая по грядкам моркови и бобов.
Он усмехнулся, в глазах мелькнул огонек. — Это было бы интересное зрелище.
Ангелочек понимала, почему Ревекка была им так очарована, однако внешность не могла обмануть ее. Хозяин тоже был красивым мужчиной. Опытный соблазнитель.
— Послушай, — бросила она резко. — Я хочу попробовать выбираться отсюда и хочу делать это одна. Лучше, если я буду одета.
— Я позабочусь об одежде, когда она будет тебе нужна.
— Она нужна мне сейчас. Кончики его губ приподнялись.
— Пожалуй, я согласен, — ответил он спокойно. Его спокойствие так раздражало ее! Подойдя к старому сундуку, он открыл его, вытащил узел и отдал ей. — Подбери что–нибудь из этого на первое время.
Она с любопытством развязала узел. Серая шерсть распахнулась, и она поняла, что это была поношенная накидка. Внутри обнаружились две юбки: одна когда–то была коричневой, другая черная; две блузки — одна в прошлом, наверное, белая, а сейчас почти желтая, а другая — с выцветшими голубыми и розовыми цветочками.
Обе блузки застегивались до самого подбородка и имели длинные рукава. Две шляпки, в тон блузкам; под ними, стыдливо прикрытые, лежали два простых лифа, панталоны и черные заштопанные чулки. Последнее, что она нашла, была пара высоких черных ботинок на низком каблуке.
