— Это никак не связано с ней. Успокой ее за меня.
— Я ей говорил. Она пыталась уговорить Павла ехать с ней и искать Амэнду, чтобы вернуть ее домой.
Михаил мог с легкостью предугадать, чем закончился их разговор. По крайней мере, у Павла хватило чуткости, чтобы в последние дни не появляться на горизонте и не показывать свое торжество.
— Павел никогда не любил Ангелочка.
— Ангелочка? — переспросил Джон растерянно.
— Мара, Амэнда, Фирца… — Голос Михаила дрогнул. Он схватился руками за голову. — Иисус, — сказал он горько. — Иисус. — Ангелочек. За все это время она не смогла довериться ему настолько, чтобы сказать свое настоящее имя. Или, быть может, он всегда, сам того не осознавая, воспринимал ее как Ангелочка? Может быть, поэтому она снова ушла от него? «О, Боже, может, поэтому Ты хотел, чтобы я позволил ей уйти?»
Джон Элтман ощутил себя беспомощным перед лицом горя этого молодого человека. Он не мог представить себе даже на секунду свою жизнь без Элизабет. Он видел, как сильно Михаил любил Амэнду, а Мириам клялась, что Амэнда любит его. Он положил руку на плечо Михаила.
— Может, она сама вернется? — Его слова показались ему самому пустым звуком. Михаил даже не поднял глаз. — Могу я чем–то помочь тебе?
— Ничем, — ответил Михаил. Сколько раз Ангелочек повторяла то же самое. «Мне ничего не нужно». Она, наверное, тоже чувствовала сильную внутреннюю боль. Может быть, такую сильную, что от одного вопроса боль становилась невыносимой? А он, наверное, так же бередил ее раны, как сейчас Джон бередит его? Пытаясь помочь, он делал только хуже.
— Я вернусь завтра, — сказал Джон. Вместо него пришла Мириам.
Она села рядом с ним под плакучей ивой, не говоря ни слова. Он ощущал, как в ее голове крутится немой вопрос, витая в воздухе: «Почему ты ничего не делаешь?» Но она молчала, ничего не спрашивая. Порывшись в кармане, она что–то протянула ему. Увидев на ее ладони обручальное кольцо своей матери, он ощутил приступ дикой боли где–то в животе.
— Возьми, — донеслись ее слова. Он взял.
— Где ты нашла его? — спросил он хрипло.
Мириам ответила со слезами на глазах: — Она отдала его мне, когда садилась в почтовую карету. Я забыла вернуть его тебе в первый день. А потом… я была так смущена.
— Спасибо, — просто сказал он, сжимая кольцо в кулаке и больше ни о чем не спрашивая.
— Ты изменил свое решение, Михаил? Ты пойдешь ее искать?
Он смотрел на нее; его взгляд был твердым. — Нет, Мириам, и не проси меня об этом больше.
Мириам пробыла у него недолго. Она сказала все, что могла, в самый первый день после отъезда Ангелочка и так и не смогла убедить его.
Михаил знал все возможные причины бегства Амэнды. Но помимо того, что он понимал умом, он знал, что таким непостижимым для него образом исполняется Божья воля. «Почему так? — плакал он, разрываемый внутренней тоской. — Почему Ты сказал мне любить ее, если собирался отнять?»
Он сердился на Бога и тосковал по своей жене. Он перестал читать Библию. Перестал молиться. Он углубился в себя в поисках ответа. Ответа не было. А по ночам ему снились страшные, запутанные сны, в которых к нему подступали темные силы.
Тихий, ровный голос больше не говорил с ним. Так проходили неделя за неделей, месяц за месяцем. Бог молчал и словно прятался от него, не желая раскрывать тайну. Жизнь стала бесплодной пустыней, идти по которой становилось все тяжелее. Тогда, наконец, он возопил к Богу:
— Почему Ты оставил меня?
«ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ, Я ВСЕГДА С ТОБОЙ, ДАЖЕ ДО КОНЦА ВРЕМЕН».
Михаил прекратил свои попытки забыться в сумасшедшем ритме работы и теперь пытался найти утешение в Божьем Слове. «Я больше не понимаю ничего, Господь. Потеря ее — это как потеря половины меня самого. Она любила меня. Я это знаю. Почему Ты забрал ее у меня?»
Ответ пришел не сразу, на стыке времен года.
«НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ИНЫХ БОГОВ ПЕРЕД ЛИЦОМ МОИМ».
Это не то, что он хотел услышать.
Михаил почувствовал гнев. — Разве я поклонялся кому–то еще, кроме Тебя? — Он сердился. — Я следовал за Тобой всю свою жизнь. Никто никогда не занимал Твоего места. — Сжав руки в кулаки, он рыдал. — Я любил ее, но она никогда не была моим богом.
