Михаил молчал.
Она повернулась к нему и поняла, что ей не стоило говорить что–либо против его друга.
— Извини. Я просто… — Она вздрогнула.
— Ей нужен муж.
— Да, — согласилась она, — но это должен быть очень стоящий человек.
Он улыбнулся. — Мне кажется, ты очень любишь ее?
— Она для меня почти как сестра, и я не знаю, будет ли в моей жизни кто–то ближе. Может, поэтому мне так больно смотреть на вас двоих — как вы обнимаетесь.
— Я не обнимаю ее так, как тебя. Хочешь почувствовать разницу?
Задыхаясь и смеясь, она вырвалась из его крепких объятий. — Ты мокрый весь. Иди почитай, а я закончу с делами.
Взяв Библию с полки, он сел у огня, положив книгу на колени. Он склонил голову, и Ангелочек поняла, что он молится. Это было одной из его привычек, над которыми ей больше не хотелось насмехаться. Черная большая книга распадалась на отдельные странички, но он смотрел на нее так, будто она была из чистого золота с драгоценными камнями внутри. Он никогда не приступал к чтению, не помолившись. Он объяснил ей однажды, что начинает читать только тогда, когда его ум достаточно открыт, чтобы воспринимать написанное в книге. Она не поняла, что он имеет в виду. Иногда его слова, хоть и сказанные на родном языке, как будто не имели для нее смысла. Потом он говорил ей что–нибудь хорошее, что–нибудь такое, что наполняло ее теплом и светом. Она была ночной тьмой, а он звездным светом, который пронизывал тьму, постепенно создавая новый узор в ее жизни.
Закончив с делами, она села рядом. Он по–прежнему молчал. Она опустила голову на спинку кровати, прислушиваясь к потрескиванию огня в камине, и ждала. Когда он начал чтение, она слушала его в сладкой полудреме. Его глубокий, теплый голос звучал словно издалека, но то, что он читал сегодня, ее удивило. Это была история о юноше и девушке, об их взаимной страсти[13]. Сегодня он читал дольше обычного.
Положив Библию на полку, Михаил подбросил большое полено в камин. Теперь в доме будет тепло до утра.
— Почему девушка играла роль шлюхи для своего мужа? — спросила Ангелочек, сбитая с толку.
Михаил обернулся. Он думал, что она давно уснула.
— Она не играла эту роль.
— Нет, играла. Она танцевала перед ним, а он любовался ее телом. С ног до головы. А в самом начале он смотрел в ее глаза.
Его удивило то, насколько она, оказывается, внимательно слушала.
— Он любовался ее телом, а она желала этого и танцевала, чтобы угодить и понравиться ему.
— И твой Бог нормально к этому относится: когда соблазняют мужчину?
— Это нормально, когда соблазняют собственного мужа. Она нахмурилась. Она не имела в виду любого мужчину, но он знал ее прошлое и то, что ее специально тренировали соблазнять.
— Ну, а если один только вид женщины заставляет их думать, что их соблазняют?
Михаил помолчал, подтолкнув бревно поглубже в камин носком сапога. — Мужчины всегда будут обращать на тебя внимание, Амэнда. Потому, что ты красавица. И с этим ничего не поделаешь. — Даже Джон Элтман поглядывал на нее вначале. И Павел. Иногда Михаил задумывался о том, что за мысли приходили в голову Павлу, когда он ее видел. Может быть, он вспоминал, что произошло между ними по дороге в Парадиз? Он постарался оттолкнуть от себя эти мысли, вызывавшие у него беспокойство и сомнения.
— Тебя это беспокоит? — поинтересовалась она.
— Что?
— Когда мужчины смотрят на меня.
— Иногда, — признался он. — Когда они смотрят на тебя как на предмет, а не как на человека, который что–то чувствует. — Кончики его губ поползли вверх. — Или как на жену, влюбленную в собственного мужа.
Она повертела обручальное кольцо у себя на пальце.
— Михаил, они никогда не смотрят на мою руку.
— Может, тебе его в нос повесить?
Она подняла глаза, увидела его поддразнивающую улыбку и рассмеялась.
— Да, и еще одно, большое, вокруг шеи. Может, это их отпугнет.
Немного позже, лежа рядом со спящим Михаилом, Ангелочек прислушивалась, как ветерок шевелит подвешенные за окном «колокольчики». Ее успокаивали разные мелодии, которые они издавали.
Она вдыхала исходивший от матраца приятный аромат свежего сена. Запах казался еще приятней оттого, что в этом был и ее труд. Они с Михаилом вместе заготавливали это сено. До чего же тяжелая работа! Она была очарована, глядя, как размашистыми, плавными движениями он машет широкой косой, срезая золотистую траву. Она собирала скошенную траву в копны, потом они вместе вилами забрасывали ее в телегу, чтобы отвезти в сарай. У животных всю зиму будет корм.
