Хозяин был прав. Это опасно. Это ловушка. Это как упрямый плющ, пробивающийся даже сквозь крохотные трещины на защитных стенах, которыми она пыталась себя оградить. Рано или поздно это разобьет ее сердце. Если она позволит. Если не покончит с этим сейчас.
«У тебя еще есть выход, — заговорил знакомый голос из тьмы. — Расскажи ему худшее, что ты сделала. Расскажи ему о своем отце. Это все отравит. И остановит боль, которая растет у тебя внутри».
Тогда она решилась рассказать ему все. Когда он все узнает, то, наконец, наступит развязка. Высказанная правда проложит между ними такую глубокую пропасть, которую уже никто из них никогда не сможет преодолеть.
Она стала искать Михаила и вскоре обнаружила, что он рубит дрова. Он был без рубашки, и она какое–то время молча стояла и смотрела на него. На его широкой спине уже появился загар, под золотистой кожей двигались сильные мускулы. Здесь сочетались сила, красота и величие сразу — когда его топор, описав высокую дугу, с силой врезался в полено, разрубив его точно пополам. Две одинаковые половинки дров упали с чурбана. Наклонившись за новым поленом, он увидел ее.
— Доброе утро, — поздоровался он, улыбаясь. Внутри нее все затрепетало. Казалось, он рад ее появлению и приятно удивлен тем, что она была рядом и смотрела, как он работает.
«Зачем я это делаю?»
«Потому что ты живешь во лжи. Если он узнает всю правду, он возненавидит тебя и вышвырнет вон».
«Ему не обязательно это знать». «Ты бы предпочла, чтобы кто–то другой ему все рассказал? Тогда будет еще хуже».
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказала она слабым голосом. Все, что она слышала, это громкий стук собственного сердца, отдающийся в ушах, и этот голос из мрака, повергающий ее в отчаяние.
Михаил слегка нахмурился. Он заметил ее скованность и то, как беспокойно она теребила складки на юбке.
— Я слушаю.
Ангелочка бросило в жар, через секунду ее забил озноб. Она должна это сделать.
«Давай. Сделай это, Ангелочек».
Это необходимо сделать. У нее вспотели ладони. Михаил достал платок из заднего кармана джинсов и вытер пот со лба. Когда он взглянул на нее, сердце ее замерло.
«Я не могу это сделать».
«Ты можешь».
«Я не хочу».
«Дура! Неужели ты хочешь закончить свою жизнь так же, как твоя мать?»
Михаил внимательно смотрел на нее. Она была бледна, на лбу выступили едва заметные капельки пота.
— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?
«Скажи ему, Ангелочек, и покончи с этим раз и навсегда! Ты ведь этого на самом деле хочешь — чтобы он отпустил тебе сейчас, пока ты еще в состоянии это перенести. Если будешь тянуть, будет только больнее. Он разорвет твое сердце на части».
— Я никогда не говорила тебе самого плохого, что я сделала.
В его взгляде появилось легкое беспокойство.
— Тебе не обязательно исповедоваться во всем. Не передо мной.
— Ты должен знать. Ты же все–таки мой муж и вообще…
— Твое прошлое — это твое личное дело.
— Разве тебе не нужно знать, что за женщина живет с тобой?
— Зачем ты на меня нападаешь, Амэнда?
— Я не нападаю. Я просто стараюсь быть честной.
— Ты хочешь сделать мне больно?
— Ты должен знать, что…
— Я не хочу ничего слышать!
— …Я переспала со своим отцом.
Михаил рывком втянул воздух, как будто только что получил сильный удар. Долго смотрел на нее, на щеке подрагивал мускул.
— Я считал, что он ушел из твоей жизни, когда тебе было около трех лет, — как ты мне говорила.
— Да, это правда. Но он вернулся, когда мне было шестнадцать.
Михаил почувствовал тошноту. «Боже. Боже! Есть ли такой грех у который она не совершила?» «НЕТ».
«И Ты просишь, чтобы я любил ее?» «ТАК ЖЕ, КАК Я ВОЗЛЮБИЛ ТЕБЯ».
Зачем она это делает? Почему бы ей не оставить хоть какое–то бремя себе? — Тебе стало легче оттого, что ты на меня это выплеснула?
— Не намного, — отвечала она уныло. Она развернулась и пошла к дому, ненавидя сама себя. Что ж, она сделала это. Все кончилось. Ей хотелось куда–нибудь спрятаться. Она ускорила шаг. Нужно собрать вещи и быть готовой уйти.
Михаила трясло от злости. Идиллия закончилась. Начиналась буря.
«ТАК ЖЕ, КАК Я ВОЗЛЮБИЛ ТЕБЯ. ДО СЕМИЖДЫ СЕМИДЕСЯТИ РАЗ».
С воплем, выплескивая ярость, Михаил вогнал топор глубоко в чурбан. Потом довольно долго стоял, тяжело дыша; наконец, схватил рубашку и, надев ее, зашагал к дому. Пинком открыл дверь и увидел, что она вытаскивает вещи из комода, который он сделал для нее после отъезда Элтманов.
