Она фыркнула, глядя на него поверх бумажного стаканчика.
— Большинство тех, кого я защищаю, просто пытается выжить!
— Верно. С помощью воровства, мошенничества и разбоя...
Она начала злиться.
— Сегодня утром я пришла в суд, чтобы защищать старика, который с отчаяния стащил несколько лежащих без присмотра бритвенных лезвий. А они бы заперли его в камеру и ключ выкинули!
— Значит, по-твоему, если человек не крадет ничего ценного, он имеет право воровать хоть всю жизнь?
— Такому человеку нужно помочь, а не сажать его в тюрьму.
— Месяц назад ты помогла выпутаться такому же несчастному, который напал на двух стариков-лавочников, разнес в щепки их лавку и забрал из кассы жалкие шесть сотен...
Да, она ненавидела этого мерзавца, просто ненавидела! Но существовал ясный и четкий закон, который предусматривал именно этот случай.
— Не надо обобщать! Просто полицейский должен был объяснить арестованному его права на родном тому языке или позвать переводчика. А мой подзащитный едва ли знал по-английски дюжину слов!
Она покачала головой.. Пора кончать разговор, пока Джонни не сел на своего любимого конька.
— У меня нет времени обсуждать с тобой законы. Лучше расскажи мне о Майкле Кеннеди.
— А что рассказывать? У тебя же есть рапорт!
— Но ведь именно ты арестовал его...
— Ну и что? Я шел домой, увидел разбитое стекло и свет внутри. Я подошел поближе и заметил вылезающего в окно преступника с сумкой, битком набитой электроникой. Я объяснил ему его права и задержал его.
— А где были остальные?
Джон пожал плечами и допил остатки кофе из стаканчика Эйджи.
— Кроме Кеннеди там никого не было.
— Джон, но ведь из магазина исчезло втрое больше того, что было обнаружено в его сумке!
— Думаю, у него были сообщники, но я больше никого не видел. А твой клиент хорошо знает законы, чтобы держать язык за зубами. У него порядочное количество приводов.
— В таких делах он новичок. Джон усмехнулся.
— Да уж, но детство он явно провел не в бойскаутах.
— Он — «каннибал».
— Верно, на нем была их куртка,— согласился Джон.— И повадки их.
— Он — напуганный малолетка.
Джон швырнул пустой стаканчик в урну и досадливо крякнул.
— Никакой он не малолетка, Эйджи.
— Джонни, я имею в виду не его возраст. Правда состоит в том, что напуганный малолетка сидит в камере и пытается продемонстрировать, какой он крутой. Если бы не наши мама и папа, то ты, Юргис, и даже мы с Рут могли бы оказаться на его месте.
— Черт побери, Эйджи...
— А я говорю, что могли бы,— с вызовом повторила она.— Если бы не семья, упорство и самоотверженность, любой из нас мог бы оказаться на улице. Ты это знаешь.
Да, он знал. Разве иначе он пошел бы в копы?
— Мы могли, но не стали. И в этом все дело. Каждый сам выбирает себе дорогу.
— Иногда делают неправильный выбор только потому, что никто не захотел помочь.
О справедливости они могли спорить часами, но ему надо было возвращаться на рабочее место.
— Слишком ты добренькая, Эйджи. «Каннибалы» — бандитская шайка из самых опасных. Не думай, что твой подзащитный — кандидат в ангелы.
Воспользовавшись тем, что брат продолжал сидеть на столе, Эйджи выпрямилась и посмотрела ему в глаза.
— Оружие при нем было? Джон вздохнул.
— Нет.
— При аресте он оказывал сопротивление?
— Нет. Но это все равно бы ничего не изменило.
— Может, это не изменило бы результат, но зато изменило представление о нем! Предварительное слушание дела начнется в два часа.
— Знаю.
Она улыбнулась и поцеловала его.
— Увидимся в суде!
— Пока, Эйджи!
У двери она оглянулась.
— Может, вечером сходим в кино?
— Хорошая мысль.
Она прошла два шага по тротуару, когда кто-то окликнул ее и, видно, не в первый раз, потому что тон был нетерпеливый.
— Мисс Гайд!
Она остановилась, поправила волосы, оглянулась через плечо и заметила идущего к ней заросшего щетиной мужчину, с усталыми глазами. Запоминающаяся внешность, машинально подумала она. Рост — метр восемьдесят пять или около того, на широких плечах — мешковатый свитер. Вылинявшие потрепанные джинсы, добела вытертые на коленях, обтягивали длинные ноги и узкие бедра. И лицо у него тоже было запоминающееся — худое, со впалыми щеками, полное гнева. Гневом лучились и глубоко посаженные стального цвета глаза.
