Ноэль уже дотянулся до края полога над постелью. Он закрыл им постель, отгораживаясь от Констанции. Когда он заговорил, гнев в его голосе был не слабее, несмотря на кажущееся спокойствие:
— Уходи!
Бывшая жена подняла бровь и с иронией проговорила:
— Не верите. Посмотрите Библию: «Не открывай наготы жены отца своего». Речь, несомненно, о мачехе, так как о родной матери говорится в отдельном стихе.
Ноэль мог задушить Констанцию на месте, его так и подмывало это сделать. То, как она походя чернила то, что произошло между ним и этой женщиной, было невыносимо. Он почувствовал, как рядом с ним зашевелилась Рива, и встретил ее умоляющий взгляд. И словно в ответ на то, что он в нем прочел, Ноэль собрал остатки своей воли и разума.
Снова обернувшись к Констанции, он проговорил:
— Мне казалось, что Библия не является твоей излюбленной книгой.
— Я читаю ее тогда, когда она мне может быть полезной, — парировала она.
— Тогда ты должна понять, что отец мой умер и, следовательно, Рива больше не является его женой.
— Верно. Но у людей долгая память, и кое-что связано скорее с инстинктом, чем с логикой и законом. Они знают, что ты не прав, не понимая, почему именно, а люди могут быть жестоки.
— Я этого не знаю.
— Тогда ты — дурак!
Ноэль не выдержал:
— Не настолько, чтобы не понять твоих поступков. Это ничего не изменит.
— Ты полагаешь? Я не позволю тебе держать мачеху в своих объятиях, не осознавая, что ты занимаешь место своего отца. Возможно, ты этого и хотел, ты всегда этого хотел!
Тогда заговорила Рива, и голос ее дрожал от гнева:
— Какие гнусности ты говоришь!
— Такие же, как те, что вижу! — вылила в ответ Констанция свою злобу на Риву.
— Лишь в твоем воображении. Между нами нет кровной связи, нет законного барьера и запрета.
— Я этого и не говорила. Но есть запрет весьма древний, и он должен иметь какие-то основания.
— Ни одно из которых не применимо теперь, когда Космо умер.
— Да, твой муж мертв, и ты этому рада, не так ли?
Рива смотрела на Констанцию с побелевшим лицом. Прежде чем она смогла ответить, вмешался Ноэль, вцепившийся в покрывало так, что у него побелели костяшки пальцев, и казалось, что он вот-вот нанесет удар прямо из кровати. Он заботился не о себе, чтобы ни сказала его бывшая жена, это вряд ли могло задеть его или повредить ему, но Рива была беззащитна.
— Ты плохо понимаешь, что делаешь, Констанция. Брось это, ты меня слышишь? А теперь убирайся отсюда, или я тебя вышвырну!
— Очень мило, значит, некоторые женщины умеют вызывать в мужчинах защитный инстинкт. Однако Рива может потерять одного из своих рыцарей. Ей не следует быть беззаботной относительно Колорадо. Кажется, наш милейший Дант в горах не один. Перед тем как он уехал, я с детьми видела его с какой-то женщиной. Он представил ее как Анну Галлант.
Ноэль почувствовал, как напряглась Рива, вникая в подтекст сказанного, однако он не смотрел на нее. Вместо этого он сбросил покрывало и взял свою одежду.
— Тебе не надо идти со мной, — натянуто проговорила Рива.
— Как раз надо.
Он сказал это столь решительно, что она больше ничего не говорила. Они молча оделись. Рива провела пальцами сквозь свои волосы, но больше не делала каких-либо попыток привести себя в порядок. Когда она повернулась к двери, Ноэль, уже одетый, подошел к ней и распахнул, пропуская Риву вперед.
Дождь, казалось, ослабел. Они могли слышать в тишине большого старого дома капель с крыши. Медленно поднялись по лестнице и пошли через холл к двери Ривиной спальни. Он повернул ручку и открыл дверь, но не вошел внутрь.
— Мне очень жаль, — просто сказал он.
Она медленно вдохнула и выдохнула:
— Мне тоже. Все не так, как Констанция пытается это представить, я это знаю. Просто… просто мы нужны друг другу. Иногда люди нуждаются в поддержке.
Если бы он никогда не любил ее раньше, он полюбил бы теперь; она стояла с темными кругами под глазами и порезами от осколков на лице, пытаясь успокоить его в том, что он желал ее, жену своего отца. Он поднял руки к ее лицу, погладил щеки и уголок губ.
— Я знаю, — подтвердил он. — Это буря так на меня действует, и уже давно.
