Азан намеревался озадачить таинственных незнакомцев, но это не удалось: оба остались неподвижными, как статуи, и твердили только одно:
— Сними ее с костра, Азан!
— Нет, нет! — возражал он. — Это значило бы погубить и вас, и себя… Лучше убейте меня моим же кинжалом.
Высокий армянин испустил глубокий вздох и, кинув вопросительный взгляд на товарища, проговорил печально:
— Если этот упрямец не принимает наших советов, житель Луны, то нам остается только развернуть перед ним саван, который мы приготовили для прекрасной Зои!
Волосы далмата поднялись дыбом от этих слов. Ужас его усилился еще больше, когда товарищ армянина разостлал по земле большой темный ковер, усеянный серебряными блестками. Название «житель Луны», которое присваивается в славянских странах вампирам, высасывающим кровь из мертвецов, чтобы обновить свои силы, воскресило в памяти Азана все суеверные предания, слышанные в детстве. На его лбу выступил холодный пот. Он пришел мысленно к заключению, что только сверхъестественные существа и могут не бояться чумы, которая наводит ужас на людей, и что ему придется поплатиться своей собственной кровью за непослушание им.
Эта мысль возвратила ему бодрость. Он вскарабкался на костер, схватил Зою, лежавшую без чувств, и спустился с ней к своим странным «ангелам-хранителям».
— Заверни ее в этот саван, Азан, — сказал первый армянин, указывая на ковер, — и в награду за твою покорность, жители Луны будут предохранять тебя от чумы и долго еще не повторят своего посещения.
Иоаннис стал заворачивать Зою в ковер, меж тем как незнакомцы тревожно оглядывались, как будто бы опасаясь быть застигнутыми врасплох.
— Иди, — сказал первый далмату, — но предупреждаю, что не снести тебе своей головы, если ты крикнешь или даже оглянешься.
Последнее замечание подтвердило подозрения Иоанниса, и он был донельзя доволен, что отделался так дешево от жителей Луны. Азан утешался мыслью, что вампиры, наверное, покончат с Зоей, потому что скорее можно было ждать пощады от морских разбойников и от чумы, чем от них.
Как только далмат скрылся из глаз, армяне сорвали маски и разразились громким неудержимым хохотом.
— О, какой же он трусишка, дорогой мой Аксих! — воскликнул тот, который был повыше ростом. — Однако и мы сыграли с ним великолепную шутку!
— Да, надо признаться, что этот ужасный Азан отчаянный трус, — ответил Аксих. — Он не боится ни Бога, ни дьявола, он готов продать Совет десяти цезарю и цезаря — Совету десяти, не чувствуя при этом ни малейшего угрызения совести… Но он боится вампиров!
— Он далмат, дружище, и кормилица, вероятно, рассказывала ему не раз о тех злых духах, которые принимают на себя образ молодых людей, ухаживают за ними и в конце концов увозят их, чтобы высасывать из них кровь.
— Счастливы мы, что нам некого бояться, кроме Бога и нашего повелителя, — проговорил весело Аксих. — По крайней мере мы не побежим, как этот презренный. Но довольно слов: нам нельзя терять ни минуты. Вперед же, храбрый Кризанхир. Пора отправляться в путь.
Аколут (а это был он) вздрогнул и окинул беспокойным взглядом всю местность. Но его опасения оказались напрасны: вблизи не было ни одного человека.
— Вы ужасно неосторожны, Аксих, — заметил с досадой Кризанхир. — В Венеции нельзя произносить моего имени даже вне стен города, потому что здесь шпионы на каждом шагу.
— Вы чересчур осторожны, благородный варяг, — возразил с улыбкой Аксих. — Вам всюду мерещатся шпионы, даже там, где их нет. Я, право, не знаю, чего вы опасаетесь. По крайней мере я, рожденный невольником турок, так же мало боюсь шпионов, как и вампиров. Но пойдемте же, а то мы придем не вовремя в дом у Львиного Рва.
Говоря это, Аксих взвалил на свои плечи бесчувственную гречанку и пошел молча вперед, сопровождаемый Кризанхиром, который следовал за ним, опустив голову, поднимая ее, только для того, чтобы иногда бросить взгляд на рослую фигуру своего спутника.
