Сиани слушал с замирающим сердцем эти объяснения и пристально смотрел на прекрасную девушку, лицо которой озарилось печальной улыбкой, когда она увидела своего возлюбленного. За мгновение перед тем ее охватило крайнее уныние, вызванное происходившей перед ней печальной сценой. Но вид Сиани возвратил Джиованне утраченную бодрость, вдохнул в нее новую энергию. Но ее скоро снова крайне удивило восклицание Валериано:
— Джиованна, беги из этого дома: в нем царствует смерть!
— Зачем ты волнуешься, Валериано! — спросила она спокойно, приближаясь к нему. — Как же покину я бедную Нунциату? Что будет с нею без меня, после того как Беатриче убита, а Орселли наказан за свое преступление безумием?
— Бог с нею — с Нунциатой! — сказал Сиани, которому в эту минуту не было дела ни до кого в мире, кроме Джиованны. — Не входи больше в это проклятое жилище!.. Разве ты не видела там двух умирающих?
— Видела, — ответила просто Джиованна, — и считала своей обязанностью помочь этим несчастным, изнуренным голодом…
— Они умерли не от голода, а от чумы! — перебил с отчаянием Сиани.
— От чумы?! — повторила молодая, девушка, страшно изменившись в лице.
— Да, Джиованна! Их убила чума, которая передается другим при одном прикосновении, которая, быть, может, пожирает уже и тебя!
— Но не будет ли бессовестно, если я окажусь трусливее этих грубых людей, не бросивших своих товарищей до последней минуты? — произнесла она, поднимая на патриция свои большие глаза, в которых отражалось все величие ее души.
— Я не хочу, чтобы ты стала добычей такой ужасной смерти, — сказал Сиани. — Я готов вырвать тебя силой из этого дома, в котором все пропитано болезнью.
— Но я пришла к Нунциате в сопровождении Зои и ее отца, немого Никетаса. Неужели я должна оставить и их?
— Пусть погибает вся вселенная, только бы ты осталась жива, Джиованна! — ответил Сиани. — Ты должна знать, что все остальные люди не имеют для меня никакого значения, что в тебе одной заключается вся цель моей жизни, все мое счастье и блаженство! Разве я могу быть равнодушным зрителем твоих страданий, слышать твои стоны, видеть, как ты будешь постепенно превращаться в безобразный труп, испытывая адские муки, и в то же время стоять перед тобой с сознанием своего бессилия помочь тебе? Нет, это невозможно!.. Сжалься надо мной, уступи моим просьбам!.. Наконец, если ты не послушаешься меня и не последуешь за мною добровольно, я заставлю тебя силой сделать это.
Девушка хотела было что-то сказать, но появление новых лиц остановило ее на полуслове. Это были Заккариас, Кризанхир и Аксих, сопровождаемый своим верным львом, глаза которого сверкали и искрились каким-то странным фосфорическим блеском.
Заккариас подошел торопливо к Джиованне и поклонился ей по всем правилам утонченной вежливости.
— Синьорина, — сказал он, — ваш отец поручил мне отыскать вас и проводить до дому, так как не улицах теперь неспокойно, а ваша Франческа плохая защитница.
Джиованна узнала в говорившем и его спутниках мнимых разносчиков, которые были свидетелями сватовства Азана, и сочла это предложение ловушкой.
— Синьор Сиани, благоразумно ли будет с моей стороны доверяться этому незнакомцу? — спросила она, обращаясь к патрицию.
— Право, не знаю, — ответил он, окинув греков высокомерным взглядом. — Изо всех этих подозрительных личностей я знаю только фигляра Андрокла.
— Ты обладаешь весьма дурной памятью, Валериано Сиани, — проговорил с улыбкой Заккариас, — если забыл человека, которого предлагали тебе убить… Вглядись лучше в мои черты! — добавил он, срывая капюшон, скрывавший наполовину его лицо.
Молодой человек отшатнулся.
— Пресвятая Дева, возможно ли это! — воскликнул он невольно. — Неужели я вижу перед собой Комнина?
Заккариас усмехнулся.
— А вы не ожидали этой встречи, благородный Сиани! — спросил он, устремив на патриция свой орлиный взгляд.
— Конечно, кто же мог бы подумать о таком безрассудстве?
— Безрассудство?! — повторил весело Мануил. — Так вы находите, что я поступил неосмотрительно, посетив вашу родину?
— Разумеется! — возразил быстро патриций. — Вы попались как зверь в капкан охотника. Я знаю теперь, кто вы, и спасу Венецию, выдав вас, кому следует.
