Глаза Бориса Муромского подозрительно сузились.
— Если вы и в самом деле представляете компанию «Вьяннет», то, должно быть, знаете, что все решения принимаются в Петербурге. — Генерал скептически усмехнулся. — Даже самые бестолковые.
— Именно. — Радуясь открывшейся возможности, Адам просиял улыбкой. Похоже, все окажется куда проще, чем он полагал. — Поэтому я и приехал: ваша рекомендация сослужила бы мне добрую службу… И для вас оказалась бы весьма небесполезной.
— Вы предлагаете мне взятку, месье де Карт?
— Как можно! — Адам негодующе выпрямился. — Полагаю, для вас достаточным вознаграждением послужит мысль о том, что ваши солдаты будут вооружены винтовками новейшего образца, а город защищен превосходной артиллерией.
— Вы знаете, каким оружием и боеприпасами мы располагаем?
Адам пожал плечами.
— Об этом знает весь свет.
— Не весь. — Постукивая пальцами по столу, генерал не сводил с Адама глаз. Затем, резким, неуловимым движением, точно наносящая удар змея, Муромский наклонился вперед. — Вы — шпион, месье! Шпион!
Адам непроизвольно отпрянул. На щеке его неистово дергался мускул.
— Если вам в голову пришла такая мысль, генерал, вы сами сейчас убедитесь, сколь она нелогична. — Впервые с тех пор, как Адам переступил порог комнаты, он ощутил страх. — Если бы я собирался шпионить, то уж, наверное, не стал бы брать с собой жену.
— Напротив. Жена — превосходное прикрытие. Кроме того, что, если она вовсе не жена вам? А тоже шпионка? Какой разумный человек потащит жену в самое пекло? — Голос Муромского сорвался на крик. — Ведь идет война!
Адам саркастически изогнул бровь.
— При всем моем уважении к вам, генерал, выстрелов я пока не слышал.
— А если она разразится, на чьей стороне окажетесь вы, месье де Карт?
— Я — деловой человек, генерал, и не могу позволить себе такую роскошь, как клятвы верности.
Потрясенная Жюли застыла неподвижно, переводя взгляд с одного мужчины на другого, прислушиваясь к словесной дуэли — столь же искусной и столь же смертоносной, как поединок на шпагах. Она не предвидела ничего подобного. За несколько минут Адам стал для нее чужим. Одержимость местью находила отклик в ее душе — восторженной, романтичной и неукротимой. Но этот человек с ледяным взглядом, цинично играющий словами, так не был похож на ее избранника! Образ холодного расчетливого торговца смертью пугал, ибо казался не маской, а сутью.
— Пожалуй, в тюрьме у вас будет довольно времени поразмыслить над своими предпочтениями.
Тихие слова заключали в себе откровенную угрозу, и Жюли резко подняла взгляд. Та же угроза светилась в золотисто-карих глазах, таких похожих — и непохожих — на отцовские. Угроза — и еще нечто. Этот человек не ведает жалости, более того — жестокость доставляет ему наслаждение. А в следующее мгновение Жюли поняла с ужасающей отчетливостью: как бы ни обидел ее Адам, она пойдет на все, чтобы защитить его.
Адам предал ее. Может, напрямую он ей не лгал, но солгал умолчанием. Адам больно ранил ее, но любовь в сердце по-прежнему жива. И она защитит любимого — с тем большим самозабвением, что опасность исходила от ее кровного родственника. Как ни нелепо это звучало, но Жюли ощущала на себе бремя ответственности.
— Вам это не принесет пользы.
Генерал медленно повернул голову и буквально пригвоздил ее к месту взглядом. Сдерживая дрожь, Жюли воинственно выставила вперед подбородок.
— Но почему вы так уверены, мадам?
— Потому что у моего мужа есть то, что вам необходимо. Но, оказавшись в камере, он вряд ли преисполнится желания услужить вам.
Губы коменданта сложились в омерзительную улыбку.
— Вы удивитесь, мадам, узнав, на что соглашаются люди, очутившись в камере.
— Не сомневаюсь. И все-таки оружия вы не получите. — Голос Жюли звучал ровно и твердо. — Мы не возим его в чемодане.
Ощущая себя неуютно под неотрывным взглядом золотистых глаз, Муромский поднялся и отошел к окну. Самоуверенные женщины всегда ставили его в тупик. И женщины вообще.
Воспоминание о том, как Ирина Головина угрозами и шантажом заставляла его устроить побег Алексею, снова ожило в памяти. Даже спустя тридцать лет он отчетливо помнил одухотворенную, нездешнюю красоту и решительный, стальной характер женщины. Генерал вытер вспотевший лоб.
