– Ах, дорогая, с тобой все в порядке? – обеспокоенно спросила она. – Пришла в себя?
– Да…
– Выглядишь гораздо лучше. – Слова принадлежали женщине, вставшей за спиной леди Марджери. Очевидно, это была мать Пэна.
– Да, действительно. – Подойдя к дочери, лорд Стротон в своей мужской манере потрепал ее по плечу.
Затем он покачал головой и обратился к человеку, очень похожему на Пэна, только лет на двадцать старше:
– Очень неприятная ситуация. Эвелин ни разу в жизни не падала в обморок! Должно быть, это все нервы.
Эвелин закрыла глаза, мечтая о том, чтобы все (пожалуйста!) сели за столы и забыли о происшедшем. Стыд и чувство неловкости грозили вызвать очередной обморок.
– А я совершенно уверена, что всему виной нервы. Эвелин открыла глаза и увидела женщину примерно того же возраста, что ее мать, со светлыми седеющими волосами и приятным лицом.
– Да, тетя Хелен права, – подхватила стройная белокурая девушка, пришедшая вместе с ней. – У моей кузины было то же самое: крепкая, сильная женщина, никаких обмороков… пока не забеременела. От малейшего шороха падала без чувств.
– Диаманда! – потрясенно воскликнула тетя Хелен.
– Нет, я не имела в виду, что леди Эвелин… Конечно, у нее сейчас не может быть ребенка, – забормотала Диаманда и, покрывшись густым румянцем, выглядела страшно напуганной оттого, что ее слова были так восприняты. – Я только хотела сказать, что это напряжение, когда вынашиваешь… похоже на свадебные переживания и… – Она притихла, беспомощно озираясь по сторонам, ловя на себе ошеломленные взгляды присутствующих. В ее глазах читалось непреодолимое желание побыстрее раствориться в воздухе.
Эвелин, как никому другому, было знакомо такое ощущение, и она почувствовала жалость к бедной девушке. Она знала, насколько тяжело неожиданно оказаться в центре внимания, совершив какую-либо оплошность. Эвелин слабо улыбнулась Диаманде.
– Конечно, я тебя поняла, – сказала она мягко. – Ты права, это все мелочи. Я действительно много работала, чтобы успеть подготовиться, сильно нервничала и почти не спала. Кроме того, пришло столько гостей, духота… верно?
– Да, безусловно, – немедленно согласилась леди Марджери, помогая разрядить обстановку. – Что ж, пора к столу! Кухарка несколько дней трудилась для этого пира, и ей, думаю, не терпится удивить нас.
К радости Эвелин, все тут же приняли приглашение и стали рассаживаться. Облегченно вздохнув и бросив быстрый взгляд в сторону, она увидела, что муж пристально смотрит на нее.
– Спасибо тебе, – нежно сказал он.
– За что, милорд? – удивленно спросила Эвелин.
– За то, что не обиделась на Диаманду и помогла ей выпутаться.
Зардевшись, Эвелин пожала плечами и начала рассеянно водить рукой по белой скатерти, которой, по настоянию матери, застелили главный стол.
– Она не со зла, я уверена.
– Диаманда – непосредственное дитя, кроме того, ее избаловали, – сказал он, криво усмехнувшись. – Моя мать, всегда мечтавшая о дочери, уделяет Диаманде почти все свое внимание, с тех пор как та приехала в Джервилл на подготовку. И ей трудно будет расставаться с девочкой.
– Значит, обучение Диаманды уже завершилось? – спросила Эвелин.
Пэн пожал плечами.
– Нет, дело в том, что она должна была выйти замуж за моего младшего брата Адама. Но он погиб, и отец Диаманды подыскивает для нее нового жениха. Он приказал ей вернуться домой, и тетя Хелен приехала сюда, чтобы помочь собрать вещи. А моя мать шлет ему письма с уговорами не забирать Диаманду, пока не наступит время свадьбы. Ждем его ответа, но мне кажется, это бесполезно.
– Вы думаете, отец не позволит ей остаться? – спросила Эвелин.
Пэн покачал головой.
– Диаманда – красивый ребенок, наверняка он уже нашел ей пару и зовет домой готовиться к свадьбе.
– Однако, милорд, ей на вид минимум шестнадцать лет. Едва ли ее можно назвать ребенком.
– Четырнадцать, – поправил он.
Эвелин с удивлением посмотрела на Диаманду. У девочки была очень гладкая кожа, нежные черты лица, и, несмотря на некоторую угловатость фигуры, прекрасно развитая грудь. Итак, четырнадцать – вполне пристойный возраст для замужества, и Диаманда точно не ребенок.
