Выступал какой-то бодрый молодой старик.
«Объединение... – говорил он, – стремления... искания... настало
время... целесообразность взаимствования... анализ доминанты...» Я задремал и
очнулся от резкого нерусского голоса. Выступал, с переводчиком, объявленный в
программе протестант-баптист. Я их уже и не слушаю, и не читаю. Мне хватило
одного случая, когда меня выделили сопровождать группу западных богословов.
День совещания проводился в Троице-Сергиевой лавре, в академии. Мы шли по
коридору, вдоль портретов архиереев – выпускников академии. Доктор богословия
(специалист по России!) спросил меня: «А почему они все с бородами?» «Так
как? – растерялся я. – Растет же». И потрогал свою молодую во всех
смыслах бороду.
Чем хороша «Камчатка» заседаний – с нее всегда легко
эмигрировать в фойе, а оттуда на улицу. Что я и сделал. Ничего, конечно, я не
узнавал. Немного прошел по Невскому. Дома с фасада были покрыты коростой
памятных досок, а со двора, куда я зашел из любопытства, – прыщами
воздухоочистителей. Реклама в колыбели революции была один к одному как в
Москве, буржуазна, движение иномарок к известной им цели было резким, и на
Невском следовало бояться уже не только фонарей. То есть я по наивности
вспомнил гоголевский «Невский проспект».
Вернулся в зал, снова листал проспекты. «На снимке дер
Гоббинс в гуманитарном колледже Фонда Сороса в городе на Неве».
Председатель, монотонный, как гудящие вентиляторы, объявил,
что настало время обеденного перерыва, но что слово для справки просит, он
прочел, А.Г.Резвецова. В зале кто сел обратно, кто встал и выходил. На трибуну
поднялась молодая женщина в темно-синем костюме с белым воротником. Явно
верующая, подумал я. Так решил потому, что она была повязана тонким шелковым
платком, скрывшим волосы. Видно было, волновалась. Быстро надела очки.
Перебрала в руках белые бумажки, потом их отодвинула, сняла очки и взглянула в
зал.
– Уважаемый председатель, – председатель собрал
бумага и ровнял их, пристукивая о стол, – уважаемые члены симпозиума. Я
просто спрошу уважаемого господина баптиста. Спрошу, почему он решил, что нас
надо учить тому, как... – Она оглянулась на председателя, тот выразительно
посмотрел на часы.
Женщина справилась с волнением и заговорила спокойно, даже
назидательно:
– Почему кто-то вдруг решил, что учение Христа надо
развивать? То, что в Россию без конца едут и учат нас жить, мы к этому
привыкли, но есть вещи святые, неприкосновенные. Вас, господин баптист,
оправдывает немного то, что вас, по-моему, никто, кроме меня, не слушал.
(Точно, не слушали.) Разве Иисус Христос в эпоху, как вы выразились,
компьютерного мышления стал, прости, Господи, иным? Как понять ваши
умозаключения о том, что нигде в Евангелии нет намека на общение Христа с
ведущими представителями науки и культуры того времени? Что в числе апостолов
не было ученых, а были неграмотные рыбари? Конечно, была тогда уже культура
Греции и Рима, и Александрийская библиотека была, школы Дамаска, Каира. Ну и
что? Это же все было языческое.
– Время, – напомнил председатель.
– Главный посыл баптиста в корне неверен, – четко
говорила женщина. – Как это развивать учение Христа, как это
трансформировать применительно к современности? А завтра будет другая
современность. Опять трансформировать? Такие заявления – издержка
неправославного мышления.
– Спасибо, – сказал председатель. – Перерыв.
Я оглянулся – для кого она говорила? Баптисту что-то шептал
переводчик, баптист сделал жест в том смысле, что ничего этим русским не
докажешь. Зал пустел. Женщина шла к выходу по ковру между рядами. Я поклонился
ей. Она взглянула. Лицо ее было в легких розовых пятнах. Глаза ее не искали
сочувствия, ясно, она объединяла меня с этим залом.
– Простите, что пришлось говорить вам, а не мне, –
сказал я.
– А, зачем только сунулась! Кому это здесь надо?
– А что, баптист так и сказал, что учение Христа надо
развивать?
– Он хуже сказал.
– Бог поругаем не бывает.
– Это так, – согласилась она. – Но Бог
молчанием предается.
Мы уже вышли и стояли в прокуренном фойе.
– Знаете, – я стал оправдываться, – я его не
слушал. Я их не слушаю после одного случая.
