Кровь в висках у меня стучала так, что, наверное, этот стук должна была слышать и она, и ее кот, который как раз сердито фыркнул. Среди облачка лица барышни Серебряной снова появились два черных-пречерных кружка. Это она открыла глаза, все это время остававшиеся закрытыми. И я продолжил историю, которую никак нельзя было назвать вымыслом:
— Но девушка должна выяснить, точно ли это он. Ведь речь идет об убийстве. Она соглашается пойти с редактором на вечеринку, хотя у редактора давно есть другая девушка, а младшая сестра больше всего на свете не любит «разбивать чужие судьбы». Она отлично знает, если судить по ее собственным словам, что это такое — «любить кого-то, кому на тебя наплевать». И тем не менее она отправляется в дом шефа. Она даже проявляет благосклонность к редактору и пробуждает в нем некоторые вполне определенные надежды. На вечеринке она близко знакомится с хозяином дома. Главный редактор увлекается ею, потому что он известный волокита. Ему надоели уже все секретарши и все начинающие авторы, а наша девушка удивительно красива. К тому же она позволяет ухаживать за собой. И он закручивает с ней роман. Но девушке надо побыстрее выяснить, с кем именно она имеет дело, а шеф, разумеется, не стремится хвастаться той частью своей жизни, которая ей как раз и интересна. Это тянется довольно долго. Я не знаю, как именно действовала девушка. Не знаю, как она пыталась выведать у него правду. Он бы все равно не открылся ей. Может, она хитрила, лукавила — не знаю. Знаю только, что времени прошло немало.
Я закурил новую сигарету, Бог весть какую по счету. Когда я зажигал спичку, ее огонек на мгновение выхватил из темноты красивое девичье лицо. Она не взглянула на меня. Спичка погасла, и я опять видел только силуэт на звездном фоне.
— Но все сильно усложняется, потому что редактор влюбляется в нее по-настоящему и устраивает ей неприятные сцены. Она же сама — и это единственное, что непонятно мне в нашей истории, — влюбляется в его друга. Этого последнего приходится даже несколько подзадоривать, потому что он порядочный недотепа. А впрочем, может, и нет в этой истории ничего непонятного. Помните? «Наибольшего успеха на поприще любви добиваются те, кто вообще далек от всякой практики». Она кажется редактору воплощением платоновской идеи женственности, в то время как сама девушка… вы еще не забыли разговор в Живогошти? За стойкой бара? Сама девушка в ответ на вопрос, кто же она такая, характеризует себя куда скромнее: «Как это — кто? Обыкновенная девушка, ничего особенного». Но слова «ничего особенного» тут не слишком годятся, правда?
Она не ответила, и я вернулся к своему монологу.
— Шеф вбил себе в голову, что она станет его любовницей, и пристает к ней чем дальше, тем больше. Он даже заявляется к ней домой, где, впрочем, ему приходится прятаться от нежданных посетителей. Он набивается на свидания. Дело явно затягивается. Почему, спросите вы? Да потому, что девушка никак не может решиться. Она мечтает о возмездии, но вся история случилась настолько давно, что стала уже почти неправдой. Заставить себя совершить убийство она не в состоянии. Но и простить тоже нельзя. Время идет, кончилось лето, наступила осень. И вдруг все случайно встречаются в Живогошти возле озера. Девушка приехала туда со своим женихом, она и понятия не имела, что там окажется шеф. А шеф нажирается и становится болтливым. Ее жених тоже напивается, но поскольку для него это непривычно, он быстро вырубается и спит в палатке беспробудным сном. Редактор, который раньше приставал к ней, теперь оставил ее в покое. Во всяком случае так ей кажется. Вдобавок незадолго до полуночи он смывается с какой-то авторшей. Короче, ситуация идеальная. В полвторого ночи все если не упились, то заснули. Шеф выходит на воздух освежиться. Она замечает его из своей палатки. Идет к нему. Не то чтобы она приняла окончательное решение, но ситуация кажется ей настолько идеальной, что нет сил противиться обстоятельствам. В общем, она идет к нему. И предлагает покататься на лодке в лунном сиянии. Разумеется, шеф с воодушевлением соглашается. И они едут. На часах чуть больше половины второго.
