— Прости, дружок, но твой мобильник лежит в урне довольно далеко отсюда, да и в любом случае полиция сюда вряд ли заглянет. Ты попал в кроличью нору, и единственный способ выбраться — это постараться заслужить мое расположение. Или ты мне рассказываешь, что происходит, и мы обсуждаем проблему, или ты исчезаешь. Я дам тебе немного времени подумать об этом.
Я встал и вышел на кухню. Из найденного в холодильнике продовольствия приготовил себе отличное жаркое. Я был голоден и счел это идеальным способом дать парню время для размышлений. Человеческий мозг способен творить чудеса: если ему только позволить, он проявляет удивительную изобретательность, а именно этого я и хотел добиться. Мой гость в соседней комнате смотрел на лежащие перед ним инструменты и гадал, что я собираюсь с ними делать, так что к началу действий он будет готов. Я знал это наверняка, потому что сам попадал в подобное положение, и ожидание — самое худшее, чему может подвергнуть вас дознаватель. Если бы было побольше времени, можно было бы воспользоваться угнетающей обстановкой и всеми теми уловками, которые я применял к Дженнифер, но время поджимало, так что пришлось применять лучшую из методик смягчения характера, которую я мог себе позволить в данных условиях. Закончив с приготовлением пищи, я вернулся в столовую, чтобы поесть. Я устроился у противоположного конца стола, приступил к обеду и больше ни на что не обращал внимания. Мясо получилось очень вкусным, а я, видимо, здорово проголодался, поскольку полная тарелка опустела почти мгновенно.
Потом я снова ушел на кухню, чтобы помыть и убрать посуду. Вежливость требует, чтобы ты оставил квартиру в том виде, в каком хотел бы ее найти, и меня бы здорово огорчило, если бы я, притащив на себе янки, обнаружил в раковине гору грязной посуды. Вежливость не требует особых усилий, и мне нравится думать, что мои коллеги проявят такую же сознательность.
Наконец, заварив себе свежего чая, я вернулся, чтобы продолжить переговоры. Американец совсем сник: он видел, что я игнорировал его в течение всего обеда и наверняка считал меня психом. Лично я считаю себя профессионалом. Я зажег свечу и повернулся к своему пленнику:
— Ну, так о чем мы будем говорить?
— Как насчет дерьма, в которое ты угодил?
А, он еще бравирует. Не собирается идти на компромисс. Вероятно, он не поверил мне, когда речь шла о его поддержке.
— В данный момент, приятель, я стою на краю выгребной ямы и готов бросить тебе веревку, пока не потребовался акваланг. Кто ты такой и зачем меня преследовал?
— Да пошел ты!
Мне понравился его тон — ближе к диалогу, чем к пустой похвальбе. Скорее всего, это не обычный киллер.
— Ты или очень глупый офицер американской разведки, или мертвец. Что выберешь? — Его взгляд ответил мне еще до того, как я закончил фразу. Он прекрасно держался, но легкое подергивание сказало мне все, что я хотел узнать. — И к какой разновидности шпиков ты относишься? Признает ли твое посольство тебя своим, или там просто сочинят сказочку об автомобильной аварии и обо всем забудут?
— Я не понимаю, о чем ты.
— Не стоит недооценивать мою сообразительность. Ты когда-нибудь видел, как ломаются коленные чашечки? Электродрель для такого случая подходит лучше всего. — Я поднял инструмент, чтобы он лучше видел. — Сверло заводится сзади. И ты больше никогда не сможешь согнуть колено, не сможешь ходить прямо, и лучше сразу забыть про бег. Каждый раз, когда пойдет дождь, колено будет болеть, а тебе придется вспоминать, как ты сглупил, когда отказался себя назвать, как того требовали обстоятельства. Я ненавижу заниматься этим без особой необходимости, но, если начну, тебе придется сильно постараться, чтобы меня остановить. Так что давай не затягивать с представлением, или я буду считать тебя вражеским агентом, захваченным на территории иностранного государства.
Молчание.
— Ладно.
Я смотрел на разложенные на столе инструменты и обдумывал следующий шаг. Если он и в самом деле американский агент, значит, я схватил кусок не по зубам и не стоит слишком его уродовать. Проблема в том, что он может обо всем догадаться, если я и дальше буду тянуть время, и тогда расколоть его не удастся. Когда втянуты другие государства, все становится чертовски сложным. Если бы он был кем угодно, а не проклятым янки, я мог бы передать его Бруту, чтобы тот продал его с аукциона, но Брут, хоть и живет здесь, до сих пор питает слабость к своим соотечественникам. Я должен придумать что-то весьма болезненное, но не вызывающее непоправимых последствий. Неплохой маршрут для прогулки.
