Они ещё поболтали немного о видах на урожай в этом году, и когда наговорились всласть, пан Адам осведомился:
- Желаете посмотреть, как мы будем ужинать?
- Это большая честь для всех нас!
- Хорошо. Мы начинаем через минут десять. Можешь позвать сколько хочешь своих коллег. Только чтобы не шумели.
- Всё будет в порядке, - обрадовался Грунвальд.
Он уже видел через раскрытые ворота, как слуги с заклеенными ртами выносили массивный дубовый стол и два таких же стула. Так что нужно поторопиться.
Сервировка закончилась, пан Адам хлопнул торжественно в ладоши и место будущей трапезы ярко осветилось двумя мощными прожекторами. Он и Тадеуш сели по разные стороны стола, повязали на шеи полотенца, и ужин начался.
С такого расстояния невозможно было разглядеть, что именно подавалось на стол, но поиметь общее представление о достатке в семье — пожалуйста. Для этого, собственно, и проводился ритуал. Стояло никак не меньше пяти огромных кастрюль, да ещё два кувшина, да самовар. Вымуштрованные слуги хлопотали вокруг хозяев слаженно и быстро — любо-дорого поглядеть. У пана не забалуешь. Плеть всегда наготове, и подвал просторный — хватит и на десять ослушников и нерях.
Длилось священнодействие минут двадцать, от силы. Вот пан уже промокнул губы полотенцем и отодвинул от себя прибор, чтобы взяться за кружку с чаем, но тут раздался какой-то щелчок, и стало темнее. Пан посмотрел вверх, точно зная о причинах произошедшего, и до слуха наблюдателей донеслось:
- Ебёна-гавёна!
Как стало ясно из дальнейшего монолога хозяина, это перегорел один из прожекторов.
- Вот ведь чёрт! - посетовал пан Адам, подойдя с кружкой в руках к тому месту, где стоял Грунвальд и его товарищи. - Года два только, как лампу заменили — и на тебе! Халтурят сволочи!
- Эти уже своё отхалтурили, - позволил себе не согласиться с паном Грунвальд. - Из старых, добэпэншных запасов. Сейчас такие разучились делать.
- А зря! Я бы лучше перестал штамповать эти ваши... как их... А прожекторные лампы — это полезная вещь.
- Так технологии ведь утеряны.
- Технологии, - проворчал пан. - Всё у них отговорки. Вот если бы я, вместо того, чтобы лук сеять, стал жаловаться, что мухи меня едят, что бы тогда было?
- Плохо бы было, пан Адам!
- То-то! А они, видите ли, технологии. - Он как бы спохватился. - А много ещё таких ламп осталось?
- На ваш век хватит.
- Откуда ты знаешь? Ты что ли мне век отмерял?
- Да это я так. Выражение такое есть.
- Вот ещё чего я не терплю: говорят слова, а смысла сказанного сами не понимают.
Грунвальд поспешил уйти от этого скользкого разговора.
- Не желаете взглянуть на товары, пан Адам?
- Что ж, давай глянем, - смягчился барин. - Но брать сегодня ничего не буду. Завтра, как солнце взойдёт. А то тут в темноте напокупаешь...
Разумно было, конечно, намекнуть, что с электрическим светом, мол, можно и сегодня, но этот дурацкий перегоревший прожектор спутал все карты. Придётся утром задержаться несколько дольше запланированного.
Они пошли к припаркованному каравану: пан Адам в сопровождении Валуя и караванщики. Тадеуша отправили домой, хотя он тоже хотел к ним присоединиться.
- Нечего там глазеть! - отрезал отец.
И его можно было понять: среди барахла в волокушах попадаются иногда вещи старорежимные, не предназначенные для глаз несовершеннолетнего.
Пан Адам стал неспешно рыться в волокушах, а караванщики почтительно стояли сзади с факелами. Понравившиеся экземпляры товара он бросал Грунвальду, а иные вертел в руках, задавая вопросы:
- Что за диковинка?
- Чесалка для спины.
- Ага. Штука полезная. А это?
- Сами не знаем. Мои ребята с ним делают вот так.
Он бросил своим круглый предмет, весь в черно-белых ромбах. Тот слегка спружинил и покатился по земле. Парни начали пинать предмет ногами, посылая друг другу, и он послушно катался туда-сюда.
- Ишь ты! Тадеушу понравится.
- Это точно. Дети такое обожают.
- И сколько ты за него хочешь?
- Килограмм.
- Побойся Бога!
- Так я за него сам полкило моркови заплатил.
- Хватил! То морковь. А это лук!
Приценивался, старый лис. Хитрее его в торговле во всём Полесье был разве что сам Грунвальд.
