Явдоха проснулась от удара кедровой шишки, которая просто свалилась ей на голову. Женщина увидела высоко над собою на ветке серую белку. Зверек вылущивал орехи, забавно держа в передних лапках шишку и часто останавливаясь, чтобы бусинками глаз поглядеть на Явдоху.
Из недалекой низины тянуло запахом болотной тины. Лицо и руки зудели от укусов комаров. Было начало сентября, в тайге поспели кедровые орехи, дозревала красная брусника. Иногда Явдоха забредала в небольшие селения кержаков-староверов, где доставала хлеба.
Около двух месяцев шла Явдоха на запад, а тайге нет конца-края. Женщиной овладевало отчаяние — неужели она не дойдет? Неужели никогда больше не увидит свою Горпинку?
Но мысль о том, что Горлинка тоже ждет не дождется матери, придавала ей новые силы, женщина опять шла и шла... Остановить ее не могли ни голод, ни таежные топи, ни тучи гнуса, ни дикие звери...
Явдоха проснулась и тут же вспомнила, что прошло уже трое суток с тех пор, как она потеряла направление. Она припоминает, как, выйдя на поляну, увидела медведя. Это была не первая ее встреча с лесным зверем. Явдоха не вскрикнула, не ахнула, а тихонько попятилась назад, затем свернула налево, чтобы как можно дальше обойти опасную поляну. Она долго шла, когда же начало смеркаться, почувствовала, что идет в другую сторону. Но куда она уклонилась? Вправо или влево, а может, вовсе идет назад...
На минуту женщина растерялась. Ей начало казаться, что навсегда останется здесь, в тайге, что никогда-никогда она уже не увидит свою маленькую Горпинку. Явдоха бросилась бежать. Временами ноги проваливались, увязали в болоте, непроходимый бурелом преграждал дорогу. Явдоха поняла, что все ее усилия напрасны, что она окончательно сбилась с верного направления.
Идти вперед и вперед. Но, может, она с каждым шагом отдаляется от родного края, от своего ребёнка?
Позвать на помощь? Но кто услышит ее в этой глуши? Нет, надо идти. Только не стоять на месте. Когда двигаешься, не так хочется есть. Вокруг много брусники, с голоду не умрешь. Кедровые орешки — на закуску. Однако отчего так кружится голова? Почему такая слабость во всем теле? Упасть бы и забыть обо всем. Хоть бы маленький кусочек мяса. Явдоха чувствует, как она ожила бы от мяса. Оно маячит перед глазами — румяное, поджаристое... Жир стекает с него прямо в огонь, шипит...
Путаные, причудливые мысли начинают одолевать Явдоху. Вдруг ей кажется, что она должна вернуться на поляну съесть медведя. Какая же глупая она была — убежала! Надо было схватить зверя за лохматую голову, впиться зубами в его шею. Скорее, пока медведь не забился в неприступное логово.
Явдоха обхватывает руками ствол высокого, прямого, как свечка, старого кедра. Кора кедра бурая и бородавчатая, женщина прижимается к стволу, грызет зубами кору...
Нет, это не медведь. Явдоха тяжело дышит. Что с ней? Не с ума ли она сошла?
Она снова бредет дальше, минуя кучи сухого бурелома. Вокруг глухая таежная тишина. Временами женщина вздрагивает от внезапного резкого крика сойки-ронжи. Иногда глубокую тишину нарушает стук дятла или шорох шишки, сбитой белкой.
Какой-то удивительный звук слышит Явдоха — однообразный, сонный, словно где-то мурлычет большая кошка... Явдоха прислушалась, и сердце ее радостно забилось. Она ясно слышит теперь всплески воды. А где вода, там можно найти и людей, и хлеб, и приют...
Женщина изо всех сил спешит к этим всплескам. Она все яснее слышит журчание лесного ручейка. Молодая еловая чаща преграждает ей путь. Колючие хвойные ветви больно бьют по лицу. Еще немного... еще мгновение... И вот наконец перед глазами небольшая долина с таежным ручейком. Лесной домик, крытый корой, прижался у подножия гигантских лиственниц. Дверь открыта настежь...
