Мальчика назвали Сосипатр Дурианович Калика Перехожий.
Сосипатр был мальчик умный. Свалился откуда-то с Сатурна, летал на китайской тарелке. Немного был с холодком. Чтобы угодить Лукавне, Сосипатр нарожал ей кучу детей. Лукавна взялась было за их воспитание, да хватало у нее других забот, и диалога с Сосипатром Дуриановичем у нее не получилось. "Ах, задавила б я его между ног в свой час, - думала в бессонной ночи Лукавна, - но не вышло". Сосипатр тем временем терзался страхом: если Лукавна его не одобряет, как ему дальше жить? Не дает ему жить Лукавна!
Выбился Сосипатр в люди, стал поэтом, принес Лукавне на стол сборник "Кедры охламонские". Лукавна и глазом не моргнула: "Эх ты, Сося! О детях бы позаботился, дети ненакормлены и ненапоены..." Сося принялся о детях заботиться. Удалился в заморские страны - купцом-миллионером пришел: кафтан красный, шапка купеческая, вид лихой, из усатых уст пар пышет - силушка молодецкая. Во дворе - роскошный кадиллак, в подарок - ковер из Эль-Рияда. "Я, матушка Лукавна, стал отменным купцом, миллионером! Детей кормить - ой-ёй-ёй! Нашенских, плюс калек, плюс калик перехожих... Хватит!"
Но Лукавна, опять же, не моргнула ни одним глазом, ни черным, ни выкаченным, напротив, вдруг стала мрачнее тучи да подбоченилась, да укоряет Сосипатра: "Вот, если б ты еписькопом стал!" - к тому времени повадилась ходить в одну церкву, где её провозгласили живой святой и составили ей акафист: "В честь Лукавны Сосипатровны Перехожей".
Служила Лукавна всегда ревностно: стояла, как свечка, пока ноги не набухали. Склоняла голову, и так, и эдак ежилась, шеей ворочала - как бы покаяться. И хотя не выходило, но мода была такая - изображать из себя что-то со свечкой в руках. А стояла в храме рядом с князем Реликтом Совковским и что ни день плакала: "Хоть бы змей-горыныч помог, хоть бы кто ещё... Хочу, чтоб сын стал еписькопом! Что кадиллак - мой-то дурак совсем. О душе, о душе надо, чтоб обрела обетование вечное и авраамово потомство..." - "Ты вытянешь воспитать-то его, авраамово потомство? Его же как песка морского, как птиц небесных будет, как звезд?" - спросил у Лукавны князь Реликт Совковский во время службы. - "Уж как-нибудь. Только бы Сося еписькопом стал".
Сосипатр бросил вольготное купечество, распродал, как положено, имущество, раздал деньги: половину отцу, половину матери. И стал нищим. На помойках стал побираться, на вокзалах, строчить стихи под Осипа Мандельштама и записался куда-то в секту недорожденных-неусыпающих. И поклончиков клал по тысяче в час, и плоть умерщвлял, и так и эдак старался; и в канализационных нечистотах купался, и в иосифлянский центр записался (секта такая была самоумерщвленников-мракобесников: чтобы власть иметь сильную и жертвам пятки поджигать). И однажды, вымазавшись в навозе, которым Лукавна удобряла землю на своем огороде, Сосипатр пришел в дом и сказал: "Мама, я стал святым, как ты, живым святым. Не осуждай меня больше, пожалуйста. Разреши мне жить. Мама, ты меня съела!"
Лукавна выкатилась из орбит. "Дурик, посмотри на него! - подбоченившись, наступая на Сосика, начала она. - Посмотри, у всех дети как дети, а у меня только страх. Я боюсь одного - умереть. Я для чего его родила? Чтобы жить. Я вообще не умру! Посмотри - у Бесовны, соседки нашей, уже академик, у этой матерщинник отменный, спортсмен, у Кащеевны сын - римский папа. А наш-то придурок, глянь, еписькопом стал! В какой же ты церкви еписькоп?" "Иосифлянского центра по самоумерщвлению". - "Что же ты, и монашком стал при живых-то детях?" - "Монашком стал", - как бы подыгрывая Лукавне, начал Сосипатр - только бы вступить в диалог с матерью. Да не тут то было! Лукавна, глубоко вздохнув, посмотрела в родовое зеркало: "Эх, ты бы в какую истинную секту пошел!"
...И отнесло Сосипатрика куда-то в секту упырей. Выходы различные над печками деревенскими, полеты в ступе... Дымило его, дымило, пока не выдымило угарным газом куда-то в мозги отшибающую тьмутаракань. Пришел Сосипатрик к матери, обернулся упырем. А та и спрашивает: "Бабушку нашу, Тьмутаракань Всеславну, помнишь?" - "Как же!" - "Ну, как она там? Что ж не взяла тебя к себе?"
