— Он безобиден, — уверила ее я, выскальзывая из объятий Дарена. — И мне не нужна нянька. — Боже. Мне будто снова двенадцать. — Все будет хорошо. Просто иди.
Она не выглядела уверенной.
— Иди, — поторопила я ее, всплеснув руками. — Пока Итан не сел в тюрьму или не сбежал за границу.
Она поцеловала меня в щеку.
— Окей, люблю тебя.
Когда она уходила, я крикнула вслед:
— Передай Джеку-придурку привет от меня и скажи, что я полностью поддерживаю идею назвать ребенка Тейлором.
— Не смешно, — пропела она, уходя.
А я в ответ пропела:
— Очень смешно.
— Пойдем, — сказал Дарен, мягко хватая меня за локоть и разворачивая. — Пропускаешь все веселье.
Мы направились обратно к пляжу.
— Ты в порядке? Выглядишь... подавленным.
— Кто, я? — усмехнулся он. — Единственное, что меня огорчает, так это отсутствие пива в руках. Но эту проблему можно быстро решить, — фыркнул он, но тем менее даже в темноте выглядел напряженным.
— Ладно, — я не хотела давить.
Дарен не из тех, кто любит изливать душу. Особенно девушкам.
Мы молча подошли к огромному костру. Играющая из ниоткуда музыка наряду со смехом участников вечеринки, по мере нашего приближения становились громче. Интересно, здесь ли сейчас Леви или уже в другом месте?
Мы добрались до группы людей, и Дарен сказал:
— Значит так. Я отлучусь за выпивкой. Постарайся держаться подальше от неприятностей, идет? — подмигнул он.
Я покачала головой:
— Это тебе нужна нянька.
— О, невероятно сексуальная идея. Пойду поищу, — улыбнулся он, а затем растворился в море танцующих людей.
Я стояла около огромного костра, откуда было не видно ни звезд на фиолетовом небе. Ни Леви.
Леви
Вдали мелькнула вспышка света, мне было ясно, что грядет муссон. Но дождь еще не разорвал облака, поэтому вокруг царила атмосфера праздника.
Я наблюдал за Заком, который выиграл очередной тур корнхола и с победным воплем двинулся к следующему оппоненту. Он шепнул что-то на ухо Сиерре Амбридж, и я чуть не закатил глаза.
Зак не терял времени, а сразу нашел себе девочку для ночных развлечений. Также он пообщался со своим учителем английского, мэром города, парнем, который каждый год доставлял фейерверки из Финикса. Его, по-моему, звали Бак. У него есть двадцать восемь пушек, полосатая кошка по имени Присцилла и он хочет посетить следующим летом Майами.
Иногда мне казалось, что цель жизни Зака — познакомится с каждым человеком планеты.
— Пива, чувак? — спросил Сэм.
Я покачал головой и кивнул на банку содовой в руках.
— Я за рулем.
— Уверен? Если хочешь выпить, думаю, Ричард не откажется побыть запасным вариантом водителя.
— Нет, все нормально. Правда, — добавил я, так как Сэм выглядел неуверенным.
Наконец он пожал плечами и отошел, допивая пиво.
Я никак не мог понять, какого черта все жаждали со мной пообщаться. Будто они не видели меня не месяцы, а годы. Дэвид пересказывал футбольные истории старшей школы, упомянув обо всех моих блистательных моментах, Ричард расспрашивал меня о работе, а Сэм всю ночь предлагал мне еду и пиво.
Какого черта происходит?
Ричард, такой же пьяный, как и всегда, продолжал сыпать грязными шуточками и славными историями, и я подумал, что если сегодня кто-то и отключится, то это будет он. Я подошел к нему и минуту просто стоял, пока тишина между нами не стала слишком неловкой, чтобы можно было ее игнорировать.
— Привет, — сказал он, делая большой глоток пива.
— Привет.
— Хм... Знаешь, я никогда об этом не говорил, — начал он. — Я правда козел, знаю, но... Сожалею, чувак. Я о Черити.
Я ошарашено кивнул:
— Эм, спасибо. Это... неожиданно.
Он пожал плечами:
— Ну, я видел сегодня шрам Сары.
— Срань господня! Ты тоже это видел? — вмешался пьяный Сэм. — Это было клево. И стыдно. Она вся такая маленькая, хрупкая и, бамс, гигантский шрам прямо между грудей.
Мое сердце упало в пятки.
— Вы о Саре? — Дэвид наклонился к нам и покачал головой. — Не могу в это поверить.
— И я, — добавил парень, которого я раньше никогда не видел.
Я сжал банку с содовой так сильно, что удивился, как она не затрещала.
— И когда вы, парни, его видели?
— Сегодня, приятель, — сказал Сэм. — Она рассекала вокруг в розовом бикини, вся такая гордая. Просто выставила напоказ свою покалеченную кожу, смотрела людям в глаза и, черт, — вздрогнул он. — Это чертовски немыслимо.
