Звонок в дверь возвестил о приходе миссис Прескотт, вслед за которой сразу же прибыло такси, чтобы отвезти мать и дочь на вечеринку в Брайтон.
К разочарованию Ванессы, жакет к ее платью, который хорошо сидел на ней еще пару дней назад, теперь морщился и тянул, когда она его застегнула. Ужасно. Теперь ей придется носить его нараспашку.
Женщины уже уселись на заднее сиденье, и машина начала разворачиваться, когда на дорогу перед ней выбежала Луиза и замахала руками.
— Мама! — кричала она. — Пойдем скорее, Танси в кухне пытается встать.
Ванесса и Эми вышли из машины и поспешили назад в дом, где их собака, старый лабрадор, делала невероятные усилия, чтобы встать, но лапы отказывались держать. Собаке было почти пятнадцать лет, и хотя все понимали, что она долго не проживет, мучения их любимицы заставляли их неподдельно страдать.
Ветеринар приехал через двадцать минут. Он настойчиво рекомендовал немедленно избавить животное от мучений; три женщины в гостиной старались утешить друг друга, пока он быстро и умело делал свое дело.
Слезы потекли у Ванессы из глаз, размазывая вечерний макияж. Закрыв глаза, она вспоминала крохотные меховые комочки на подстилке и волнение маленькой Эми, когда отец делал вид, что колеблется в выборе щенка. Ванесса до сих пор слышала восторженный крик Эми, когда Танси, один из щенков, лизнула ей руку и сделала выбор за них.
Теперь собака умерла, и оборвалась еще одна нить, связывавшая их с прошлым.
Ванесса вздохнула, достала зеркальце из сумочки и начала подправлять макияж, опять испытывая сожаление, что не может избежать этого самого неприятного вечера в году.
Чарли побаивалась этого званого вечера. И хотя ей надо было спешить, она с явной неохотой сократила дорогое для нее время игр с Мирандой.
Мать и уже начавшая ходить малышка наслаждались вечерним ритуалом, когда на смену «Паучку Итси-Битси» приходила «Маленькая свинка». Однако сегодня, поглядывая на часы, Чарли была вынуждена сократить число свинок. В довершение всего ее муж только час назад сообщил, что ей придется одной добираться до побережья.
Чарли старалась не прислушиваться к голосу няни, слишком громко говорившей по телефону.
— …нет, я не смогу прийти на вечеринку. Нет. Сегодня вечером я работаю. Да. Я знаю. Но что я могу поделать?
Уже не в первый раз у Чарли возникали сомнения относительно воспитания ее ребенка. Она не могла придраться к тому, как эта высокая брюнетка из Новой Зеландии заботится о Миранде. Элен Брикхилл была внимательной и ласковой, но ее отношения с хозяйкой были прохладными.
В глубине души у Чарли возникала мысль, не вызвана ли эта холодность завистью или чувством соперничества, но всякий раз она отбрасывала подобные мысли. Она впервые в жизни наняла прислугу в дом, и если честно говорить, ей не нравилось присутствие постороннего человека в доме. Она чувствовала себя несколько скованной. Но хотя ей иногда и казалось, что она сама могла бы сделать все гораздо лучше, все же ее работа в качестве продюсера на американском телевизионном канале не позволяла ей заниматься домом. Как всякая работающая мать, Чарли считала, что ее ребенку было бы лучше, если бы она могла уделять ему больше времени. Если бы ее мужу не приходилось платить такие большие алименты первой жене. Если бы им не приходилось жить в основном на заработки Чарли.
Подобно многим женам, мужья которых по долгу службы часто отсутствуют, Чарли считала своей главной обязанностью заботу о Миранде, потому что у отца девочки было достаточно других дел, требующих его внимания. К сожалению, у них обоих был совершенно разный родительский опыт. У нее это был первый ребенок, а у него — третий. Проблемы, которые вызывали у нее панику, он отметал, как незначительные. Точно так же какие-то достижения малышки, которые приводили ее в восторг, он считал само собой разумеющимися.
Обычно у нее не было времени на подобные размышления, и хотя, уже будучи его женой, она иногда страдала от одиночества, воспоминания о безрадостных шести месяцах, когда они старались не встречаться, потому что он предпринял еще одну попытку спасти свой первый брак, вызывали у нее дрожь. Быть частью его жизни все-таки лучше, чем жить, она бы даже сказала «существовать», совсем без него.
