Зашибись, сука! Просто зашибись!
Хорошо хоть взял с собой винтарь, но вся остальное, вся моя жратва остались в дрезине и сейчас, наверное, уже перемолото в труху.
Мало того, что теперь придётся топать на своих двоих, так ещё и жрать больше нечего. В корешках и ягодах я понимаю не больше, чем в балете, а тратить на охоту драгоценные патроны… Короче, положение хуже губернаторского. Не знаю, правда, что это значит — знакомый губернатор всегда выглядел бодрячком и жил довольно неплохо, но раз так говорят, значит, действительно хреново.
Я отряхнул одежду, проверил всё ли в порядке с винтарём. Ну… хоть тут повезло, настоящему русскому оружию подобные испытания — так, пустяки. Сделано на совесть и прослужит ещё не одному поколению хозяев.
Материться хотелось до одурения, и я минут пять предавался отводил душу, складывая в адрес машиниста, поезда и вообще железных дорог все эпитеты, которые только знал. Даже придумал парочку новых.
Только проблемы это не решило.
Опять от меня сбежала, сука, последняя электричка… И я, ё… твою мать, по шпалам, бл…, по шпалам, сука злоеб…иду по привычке. Догоню, убью нах…
Кого — не знаю, но убью!
Первобытная злость помогла мне преодолеть метров двести, а потом до меня раздался какой-то очень странный звук. Если быть точнее — целая вереница звуков. И я готов съесть на спор свою шляпу, если то, что донеслось до моих ушей, не эхо от многочисленных взрывов.
В подтверждение моих слов я вдруг почувствовал как подо мной дрожит земля.
Что, ё… вашу мать там впереди произошло?! Неужели взорвался тот состав с цистернами? Если это так, страшно представить, какая жесть сейчас там творится. Наверное, горит всё, что может, и даже не может — в цистернах явно плескалась не водичка.
Не представляя будет ли от меня толк, я ускорился, даже побежал, с риском навернуться на шпалах и переломать ноги.
А где-то впереди продолжали бухать разрывы, а после каждого железнодорожная насыпь начинала ходить ходуном.
На бегу успел заметить жалкие ошмётки того, что когда-то было дрезиной. Поезд превратил её в набор непригодных запчастей, по сути просто размазал железную конструкцию.
У меня внутри всё перевернулось… настолько успел свыкнуться с этим средством передвижения. Я в мыслях обратился к ней, как к человеку.
Эх, спасибо тебе дрезиночка, спасибо, родная! Ты служила мне верой и правдой, помогла отмахать столько километров, спасла жизнь… И пусть спина болит, а руки в мозолях, но оно того стоило! Покойся с миром!
Постепенно картинка происходящего прояснилось. В клубах дыма и зареве пламени проступали очертания небольшого посёлка, расположенного возле железной дороги.
Эх, не поленись я тогда, отмахай на дрезине ещё немного и добрался бы сюда. Впрочем, не факт, что тогда бы мне повезло — чуть погодя сюда влетел бы этот бешеный состав и устроил здесь светопреставление. Так что у меня были все шансы попасть под раздачу и не уйти живым.
Вообще слабо верилось, что в этом кромешном огне и пламени есть живые. Но всё-таки они были: то тут, то там мелькали человеческие фигурки в тщетных потугах отстоять хоть что-то от всепожирающего огня.
Меня и пожарище отделяли сотни метров, но даже на таком расстоянии я ощущал, как пышет жарой пламя, как спирает дыхание от невозможности сделать хотя бы один нормальный вдох, и как покрываются в несколько слоёв копотью одежда и тело.
Даже бомбёжка с воздуха, не причинила бы посёлку урон, как взрыв одного товарного состава.
Я не видел пожарных. Возможно, посёлок был слишком мал, чтобы иметь свою команду, или героические эмчээсники погибли, сражаясь с огнём. Поэтому огонь тушили немногочисленные гражданские, вот только все их потуги были сродни сизифову труду.
Я не стал лезть в самое пекло, от меня там всё равно не было никакого толка. Слегка обогнул пожарище и вышел к чему-то, что можно назвать хутором: двум отдельно стоящим домам. Им тоже перепало от взрывов и огня: стёкла вылетели, на одном загорелась крыша, причём довольно серьёзно — ещё немного, и вся конструкция рухнет.
Моё внимание привлёк чей-то крик. Я обернулся на него и увидел безумного вида женщину, которая бежала к дому с горевшей крышей.
