Вандана Сингх (vandana-writes.com) — индийская писательница, автор научной фантастики, профессор физических наук, которая сейчас живет и работает под Бостоном. Специалист по теоретической физике элементарных частиц, в последние годы она занимается междисциплинарными исследованиями изменений климата на стыке физики, общественных и гуманитарных наук. За свои рассказы она удостоилась премии «Карл Брэндон Параллакс» и была включена в список финалистов «Типтри», Би-эс-эф-эй, «Гран-при-дэль-Имажинер» и премии Филипа К. Дика. Ее рассказы выходили в сборниках The Woman Who Thought She Was a Planet and Other Stories («Женщина, которая считала себя планетой, и другие истории») и Ambiguity Machines and Other Stories («Машины неоднозначности и другие истории»).
Первое, что видит перед собой Махуа, проснувшись, — это карта. Карта ее жизненного пути, ее заветное желание, абстрактный ландшафт новой науки, нового знания, которое она помогла получить. Если мыслить более приземленно, это также трещины в штукатурке на потолке. В некоторых местах они напоминают ей карту Дели, где она училась; в других местах — аэроснимок дельты Ганга. От широких трещин ответвляются трещины поменьше, и так далее, некоторые даже сливаются, формируя сеть, изящную, как прожилки в листе. Махуа может часами лежать в постели, глядя в потолок, предаваясь воспоминаниям, совершая метафорические скачки, интеллектуальные упражнения, которые лишь отсрочивают неизбежное. Сегодня, позже, придет журналист. При мысли о нем и новостях, которые он может принести — про Рагху, после стольких лет! — сердце пронзает боль. Я должна подготовиться. Человек из Бразилии всего лишь привезет подтверждение, в котором она нуждается. Она больше не встречается с журналистами — они называют ее героиней Великого поворота, Маха-Паривартхана, какая глупость! Но этот человек сказал, что у него есть информация про Рагху. Она глубоко, размеренно дышит, прогоняя тревогу, и осторожно поднимается с кровати. Стоит на собственных немного дрожащих ногах, благодаря их за верность, которую они хранили телу на протяжении более семидесяти лет.
Позже, на кухне, она в полумраке заваривает чашку чая. Остальные скоро спустятся вниз — она слышит скрип, ворчание, сонное шарканье в ванную наверху, приглушенный звук спускаемой воды. В доме живут двадцать три человека, и три ванные комнаты требуют терпеливого ожидания в очереди и определенного контроля над мочевым пузырем. Потягивая чай у окна, она смотрит, как восходит солнце, слушает рассветный хор майн, голубей, тимелий и птиц, которых не может распознать. Света уже достаточно, чтобы тени обрели четкость — деревья с окутанной туманом зеленью, огороды между домами ниже по склону холма. Со своей наблюдательной позиции она смотрит на юго-запад, на прежний Мумбаи, величайший из всех городов Эпохи Куберы. Вдалеке стеклянные башни поднимаются над затопленными улицами, блестя золотом в свете лучей низкого солнца. Она видит черные пятна и дыры, словно глаза в стенах зданий, где бури и человеческая жестокость выбили окна. Море вернуло город себе — теперь рыбы плавают там, где прежде была Чарни-роуд, а крабы и моллюски поселились на Национальной фондовой бирже. Рыбаки ведут свои лодки и баржи по водяным улицам, и ей кажется, будто ветер доносит до нее их крики вперемешку с криками морских птиц.
Она оборачивается — дитя Мина с взъерошенными волосами бежит вниз по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки.
— Я пропустила?
— Нет. Взгляни!
Они вместе стоят у окна. У подножия холма, окутанная полумраком, лежит река, ожидая, пока солнце поднимется над холмами на востоке.
