— Всегда найдутся говнюки, — сказала Куин. — Пожалуйста, поведайте, что вы узнали про этого конкретного говнюка, чтобы я помешала ему вновь стать говнюком.
Кармен взяла пакетик сахара и принялась вертеть его в руках.
— Я могла бы добавить, что, промолчав сейчас, вы станете виновной в сокрытии улик.
Неужели?
— Лица, отказывающиеся выполнять свой долг по морально-этическим соображениям, и прежде попадали в тюрьму за свои принципы.
— Вы препятствуете правосудию.
— Вы меня арестуете? — Кармен подумала, не станет ли мученицей. ОТВАЖНЫЙ УЧЕНЫЙ БРОСАЕТ ВЫЗОВ КОПАМ И РИСКУЕТ ПОПАСТЬ В ТЮРЬМУ РАДИ ПРИНЦИПОВ. СЕРИЙНЫЙ УБИЙЦА ДО СИХ ПОР НА СВОБОДЕ.
Нет. Эта последняя часть не принесет ей любви ближних.
Не принесет ей собственной любви.
Куин мгновение удерживала ее полный вызова взгляд. Наконец ответила, не отводя глаз:
— Нет. Я вас попрошу. Расскажите мне, что вам известно. Позвольте правосудию свершиться. Тот, кто это сделал, не остановится.
Он не остановится. Кармен это знала. Прошлой ночью она не спала. Стоило закрыть глаза, как она видела сопротивляющуюся, спотыкающуюся жертву и убийцу, толкавшую ее по дамбе. Кармен слишком хорошо представляла, на что это похоже: проволока, врезающаяся в запястья, тошнотворное падение, ледяной, сбивающий с толку всплеск…
Тщетная борьба. Боль от воды, заполняющей легкие.
Кармен отодвинула кофе.
— Как бы я ни поступила, это будет неправильно, — сказала она. — В нынешней ситуации нельзя поступить правильно. Нужно построить мост отсюда до правильного поступка, прежде чем мы сможем его совершить.
— Прежде чем строить мост, нужно найти опору, на которой стоять. То, что вы предлагаете, неосуществимо. Дороги нет. — Куин покачала головой. И с уверенностью добавила: — Просто есть дрянные люди.
— То же самое говорили про дестабилизацию климата, — возразила Кармен. — Слишком сложно. Неосуществимо. Но вот она я. А нестабильный климат вносит свой вклад в социальный стресс и асоциальное поведение. Если мы можем облегчить одно, почему не можем облегчить другое?
Куин скрестила руки и оперлась плечом о стену.
— Ладно. И какой поступок будет правильным?
— Спасти мир, — ответила Кармен. — И всех людей в нем.
— Вы спасете людей, если уберете этого парня.
— В краткосрочной перспективе, — согласилась Кармен. — В долгосрочной перспективе я укреплю систему, которая разрушит и принесет в жертву намного больше жизней.
— Получается что-то вроде идиотской этической дилеммы вагонетки.
— Я уже поступаюсь своими принципами.
— У нас нет ничего, кроме целесообразности и адекватности. И никогда не было. Вам станет легче, если я попрошу обвинителя вызвать вас в суд для дачи показаний? Тогда это будет не ваша вина.
Казалось, это было настоящее, дружеское предложение помощи. Кармен потрясенно осознала, что Куин говорит искренне. Что она не согласна с Кармен — возможно, считает ее идиоткой, — но уважает ее право принимать решения, даже если эти решения Куин не нравятся.
Кармен покачала головой, но не стала спорить. Господи, помоги мне, подумала она и поднялась.
— Мне пора.
Она сунула руку в карман и достала лежавшую там флешку. Протянула ее Куин. Та аккуратно взяла флешку, следя за лицом Кармен, словно за пугливым животным.
— Я не стану давать показаний, — сказала Кармен.
— Ладно. Не буду говорить за окружного прокурора, но это более чем справедливо. — Куин склонила голову набок. Сверкнула сережка с розовой позолотой. — Надеюсь, однажды вы осознаете, что вы герой.
Кармен скрестила руки на груди и изо всех сил стиснула себя.
— В трагедиях не бывает героев.
