Я должна держать в секрете содержание досье. Но этой новой информации в досье не было. Таким образом, я не обязана скрывать ее от Кэрол.
Однако в таком случае мне придется разговаривать с Кэрол и проявить те свои черты, которые чаще всего вызывают дискомфорт у людей, когда им приходится общаться с собаками с УИ. В прошлом Кэрол уже бывало не по себе, когда я обменивалась с ней сведениями подобным образом. Я вспоминаю, как оказалась в том узком лазе и смотрела в глаза крысе, и подумала, что, возможно, Кэрол испытывает подобные чувства, когда заглядывает мне в глаза.
Дейси поняла бы меня. Жаль, что мне не позволили поддерживать с ней контакт.
Мы подходим к вентиляционной решетке, которая соединяется с шахтой, где скрылась крыса. Я прижимаюсь к ней носом, начинаю принюхиваться и на мгновение успокаиваюсь и прогоняю от себя все мысли. Запах крысы совсем слабый, но все-таки он здесь присутствует. Я следую по схеме и дохожу до следующей решетки, где повторяю те же действия. Так в течение несколько минут я продолжаю искать запах, пока он, наконец, не пропадает. Схемы подтверждают, что на данном участке в вентиляционной шахте есть несколько стыков, а значит, у крысы было много возможностей выбраться наружу. В то время как мои возможности сильно ограничены.
Я останавливаюсь и снова задумываюсь. И опять эти мысли сбивают меня с толку. Даже если я буду следовать за своей целью от одной вентиляционной решетки к другой по всему туннелю станции, моих затруднений это не разрешит.
В ЦНИИ меня учили, что каждое принятое мною решение при выполнении задания будет очень важным, что это вопрос жизни или смерти. Меня учили компетентности, уверенности и умению анализировать информацию даже в самых напряженных обстоятельствах. У меня это всегда хорошо получалось. Я просто не привыкла так… волноваться.
Возможная отставка Кэрол, тревожные звуки, наполняющие это место, многочисленные дроны. А теперь еще и этот укус. Я не могу привыкнуть ко всем этим ощущениям.
По крайней мере я могла бы притвориться уверенной и компетентной. Но меня это мало утешает. Я принимаю решение «Кэрол, — передаю я ей, — цель — УИ».
В течение несколько секунд она не отвечает. Просто смотрит на меня, а я — на нее.
— Что?
«Цель, — говорю я ей, — не биологический дрон. Это похищенная крыса с УИ, которую «Сильные голоса» сделали своим агентом. Вероятно, крысу выкрали из лаборатории «Дайнагруп» в Джорджии; насколько мне известно, только там подготавливают крыс с УИ, которые могли бы функционировать на подобном уровне. Хотя мне неизвестно о случаях вторжения в данную лабораторию. В моем досье нет подобных сведений. Мишень сама снабдила меня этой информацией, чтобы сбить с толку. Думаю, меня пытались завербовать, поскольку я при этом получила довольно много пропагандистских материалов».
— Сера! — Голос Кэрол звучит удивленным и почти сердитым. — Ты ведь не читала эту пропаганду?
«Я только просмотрела краткую выдержку, — лгу я. — Это не имело отношения к делу».
Я не могла контролировать заброс информации, так что и в этом я тоже солгала ей. Однако сентиментальные материалы об экспериментах над собаками вызывали у меня отвращение. Я не собака. И не ранний образец интеллектуального гибрида. Я не страдаю. Какое отношение имели ко мне все эти животные?
Некоторая информация о развитии УИ была для меня новой и объективно интересной, но подобная попытка вызвать приступ жалости показалась просто вульгарной.
Однако «Сильные голоса» дали мне нечто такое, чем действительно продемонстрировало свое дружеское участие. Но об этом я тоже не говорю Кэрол.
— Это отвратительно, — говорит она. — Пытаться стравить вас друг с другом. Именно это и… — Она не договаривает фразу до конца. — Что дальше? Ты будешь сражаться в этой войне на нашей стороне?
«Первоначально УИ были задействованы в военной разведке. На войне всегда использовали животных, — отвечаю я. — Люди вовлекали животных во многие свои начинания».
— Но у тебя даже нет выбора.
«Мне нравится моя работа».
Она вздыхает, и ее голос слегка дрожит. Обычно она издает такой звук, когда у них с Андерсом возникают разногласия по поводу выполнения задания, но он бывает прав. Она говорит со мной точно в таком же духе, как говорит с Андерсом.
